О, богиня!

О, богиня! Я неосторожен,
Ослеплён ослеплённой любовью,
Но увы, твой храм невозможно
Защитить, не заляпав кровью.

Остывают тела на ступенях…
Им лежать бы там изначально
Распростёртыми ниц, на коленях.
Битва – сказка, исход – печальный…

Я бы сам преклонился смиренно,
Но не в силах и вымолвить слОва,
Ранен я, умираю… Наверно…
Ухожу… Ты прости меня снова…

Обещаю, что даже убитым
Буду верен я – всем, что осталось;
Не смотрю – мои веки закрыты,
Ты прости мне мою усталость.

И сбегутся жрецы-трупоеды,
И начнётся – суды, пересуды…
Вдруг сгустилось облако света,
Знаю – вижу последнее чудо…

Ты шагнула, отсеяв блики,
И смешав сетку радуг в палитру,
В руку взяв край своей туники:
«У вас кровь на щеке… Дайте вытру…

Что же вы? На кого ж вы похожи?..
Не желали доспехом закрыться,
Наломали вы дров… И всё же,
Я горжусь вами, доблестный рыцарь.

Но прошу об одном – живите!
Вы нужны ещё этому свету,
Есть пустые места в моей свите
Тем, кто служит не за монету…»

Отступила и робко склонилась,
И опять перемолвиться не с кем;
Не пойму – как же так получилось?
Ты опять улыбнёшься мне с фрески…

Я найду в себе силы проснуться,
На секунду дам волю слезам,
И в салюте обломком трезубца
Вскину руку к твоим образАм…