Ничтожность бытия

Ещё не всё, ещё не всё в бреду воспето,
И многих песен потускнел давно узор.
Так почему же вновь к петле бегут поэты,
Себе, читая, как молитву, приговор?

Какая мразь под табурет венок лавровый
Их заставляет в исступленьи зашвырнуть
И влезть в объятья смерти до стыду дешёвой,
Свой, удушая, звуком выкрашенный, путь?

………………………………………
………………………………………

Последний взгляд на мир и… - тень освобожденья.
А дальше… Дальше, к сожаленью, ничего.
Лишь нам обрывки, незаконченность творений
Да грусть потомков над изломанным пером.







Погрустнели глаза сирени,
Поутихла зелёная цветь.
И меня,видно,жизнь изменит
Поволокой исхоженных лет.

Позабудутся первые слёзы
И любви неухоженный сад;
Кто-то в нём, красивей и моложе,
С той же девочкой будет рад.

И она, подбежав к другому,
О свои спотыкаясь года,
Окунётся в просоленный омут
Позаросшего тиной пруда.

Будет всё у них мило и ново,
Как бывает с влюблённой четой.
Ну а я не скажу и слова,
Только тихо махну рукой.


Ночь укутала всё своим рваным пальто,
Только отблески солнца мерцанием звёзд
Сквозь безмолвие дыр шепчут робко о том,
Что ещё не настал час забвенья и грёз.
Что ещё не пришла та минута тепла
Та, в которой и сгинуть - не смерть увидать.
И её, в полутьме задыхаясь от сна,
Нужно лишь подождать, нужно лишь подождать.

Пей да пой, пой да пей,
Рвись утроба от вин.
Среди сук, кабелей
Ты щенок, а не Сын!
И скулить, озлобясь,
Век от роду тебе
Там где цепь лишь да грязь
При хозяйской избе.
Ишь чего возомнил!
Чистым думал, небось!
Думал, нас схоронил,
Думал, счастье сбылось,
Думал, с сахаром квас.
Только видно ль тебе,
Что стоишь и без нас
По колено в дерьме!
Было много таких…
Вон, хотябы Кузьма.
Глотку рвал за троих,
А сейчас вот утих –
Понабрался ума.
И тебе бы, щенок,
Да подальше свой пыл,
Чтоб как мы тихо смог
Оттянуть до могил.
Чтобы жил, пусть без грёз,
Пусть и в этом дерьме,
Пусть не сытым, но всёж
При хозяйской избе.
Пей да пой, пой да пей,
Рвись утроба от вин.
Среди сук, кабелей
Ты щенок, а не Сын…

Ночь укутала всё своим рваным пальто,
Только отблески солнца мерцанием звёзд
Сквозь безмолвие дыр шепчут робко о том…
Но настанет ли час тут забвенья и грёз.





На что смотреть, чему дивиться?
Закат? И что? Зевота, сон.
В закате легче удавиться,
Стремясь ко мраку похорон.

А под собачий вой – тем паче –
Милей минуты не сыскать.
Тогда уж не нужна удача
И больше нечего желать.

Тогда какое, к чёрту, дело
До недочитанной судьбы?
Залез на стул и скинул тело
В пленящий бархат темноты.

Повис и всё. Стянулись раны.
Кого? Зачем? И в чём винить?
Раз уж друзей иссине пьяных
Больную исповедь не пить.

И не кривить улыбкой скулы,
Сзывая лестью сытых в круг.
Виси себе в петле над стулом,
Не чуя онемевших рук.

Не чуя жизни и страданий –
На всё плевать последним сном.
………………………………
………………………………
Закат (он что?) – предвестник ранний
В миру прекрасном, но пустом.














Не спишь. Ворочаешься. Грудь слабеет.
Бросаешь взгляд в дальний угол… Полка.
Встаёшь. Холодно. В глазах темнеет.
Шатаясь, подходишь и ищешь долго.

Болеешь. А вылечит только это.
И пусть понимаешь, что всё напрасно.
Но пьёшь… Спешишь… Давишься. Снова. Поэты.
Подносят стихов заплесневшую массу.

И снова ты пьёшь, снова давишься… Плачешь,
Узнав средь проглоченного родное.
Потом успокаиваешься. Не иначе.
Лишь так в себе ищешь что-то живое.

А выздоровев, выливаешь просто
Куда-нибудь смесь ту и спишь ночами.
И днём, бывает,''согреешь место''
Поодаль от полки с их стихами.


























……………………………………………….
……………………………………………….
Что-то выронил я живое
Из души на истоптанный снег.

Как песок пролился сквозь пальцы
Сердца юного дерзкий пыл,
Мне оставив лишь слёзы пьяницы,
Средь танцующих вкруг кобыл.

И не вырваться из опалы,
Тошнотой отгоняя сон.
Здесь чегото внутри не стало
Словно окна забили крестом.

Но люблю я теперь сильнее
Бесконечность родных полей;
И прозрачней они и теплее
Неизменчивостью своей.

Пусть не сладились дней тревоги,
И поблекло ушедшее вдаль;
Я в груди схоронил дороги,
Что несли мне и смех и печаль.

Я в груди схоронил родное,
Пусть в чужом оборвав свой бег …
Нет не выронил я живое
Из души на истоптанный снег.
















Не трясись, все прошло;
Нет уж тех вечеров,
Что в зелёную хмарь
Как с обочины в ров
Жизнь скупую мою
Нагоняя под зад
Каждый день, каждый день
Окунали в закат

Да какой я поэт…
Ну а ты… - не перо
………………………
………………………
Вместе ставили, помнишь,
На душу Zero?
Вместе гвозди вбивали
В сколоченный гроб.
Помнишь, помнишь, ты помнишь
Мы крикнули - СТОП!?

Не трясись, все прошло,
Прочихались под ночь.
Многоль нужно вина,
Чтоб от грусти помочь?
Многоль дыма сквозь грудь,
Чтоб утихли виски ...?
Всё прошло. Больше нет
И не будет тоски.

















Розовые, неуклюжие
Под мерцанье высоких слов,
Всё прошлое приняв за ненужное,
Бьются в кровь о столы кабаков.

……………………………
……………………………

А иной, чуть живой, искалеченный,
Водкой ран разбавляя цвет,
Что-то скажет такое – вечное,
И шепнут про него – поэт.

Кто-то лавр изрядно высохший
Об колено – от пыли… Чист!
Станет первым последний выживший
Жизни глупой шальной артист.

Будут пышные встречи, проводы,
Слава, деньги, любовь, игра…
Но рассыплется вдруг без повода
Вскоре вся эта мишура.

В прах рассыплется с ней и меченый,
А за ними и тот венок.
И всё глубже похмелья трещины
Поползут вместо дивных строк.

И, чтоб лавр хороший новый свить,
Накрахмаленный славой гном,
Он ни слова не сможет выдавить
Да утонет в листе пустом.

Розовые, неуклюжие
Мнимой свежестью раня слух,
Всё живое приняв за ненужное,
Бьются в кровь средь бутылок и шлюх.








Что-то мутное, ночь позоря,
Издыхая, марает небо.
Даже псы на ту дрянь не воют,
Средь помоев желая хлеба.

И уж окна кривыми губами
Раз так -дцатый, а может сотый
Эту муть обблевали снами,
Отражая брезгливо рвоту.

Я иду, тротуары меря,
Редко чьи-то смущая взоры.
Вдалеке распахнули двери
Сумасшедшие светофоры.

Жизнь не сдохла, жизнь только стынет.
Вот покой метит вновь подушки.
Тишина сытой тёлкои вымя
Спящим людям сливает в кружки.

И лишь сумерек лапая ропот,
От скамеек с разбитой рожей
Изрыгается дикий хохот
Разомлевшей в хмелю молодёжи.






Я вырвал воздух из груди… Уже не встать.
Разбил стакан об искалеченную глотку.
-Эй, тетка, сколько же тебя, стервозу, ждать !?
Подай быстрее, ведьма, мне, поэту, водки.

И не тяни в свой жалкий век мои часы-
Душить поэта ожиданьем- это ересь.
Неси, пока ещё дышу… Давай-неси
К Нему без этой твоей дряни не осмелюсь.

Ведь уж давно стихами сплёл себе петлю,
Да вот боюсь залезть и затянуть потуже.
Туда откуда… К чёрту всё ! Неси свою !
Какую петлю !? Водку, дура ! Водку ! Ну же !

Вокруг, сквозь дыма пелену, сквозь мата вонь
Устало падали из тел людские грёзы.
А я сидел, хотел скопить свои в ладонь,
Но бились глухо о неё лишь боль да слёзы.