Монах и девушка

 (может быть сказка...)


В глухом бору, в пещере темной
Спасался от грехов Монах,
Бежал людей и взглядов томных,
Всегда в молитвах и трудах.

С утра, глаза поднявши к небу,
Себя знаменьем осенив,
К святому обращался лику,
Средь облаков его узрив.

Потом, поев немного хлеба,
И рубище свое надев,
Он принимался за работу –
Прибежище его утех.

А вечером, придя на берег,
Он долго на воду смотрел,
Молился, и, конечно, думал
О том, что рай – его удел.

Сменял день вечер,
А его сменяла ночь,
Пел песни ветер,
Плакал дождь…

Так много лет прожил Монах –
Совсем один пред Божьим ликом,
Изведал он и боль, и страх,
Спасенье находя лишь в книгах.

Его русалки искушали,
М ведьмы прочь из леса гнали,
Но нес Монах свой тяжкий крест,
В смиреньи ожидая весть

О том, что он достоин Рая,
Что душу чистой сохраня,
Достиг он сказочного края,
Туда летит его душа…

Однажды вечером на берегу
Монах сидел, по-своему обычью.
Шумели сосны и в дугу
Сгибались камыши… Рыбачью

Лодку несла река, качая,
И у ног Монаха ее прибила…
Казалось бы – она была пуста,
Но грех людской она хранила…

На самом дне, в тряпье промокшем,
Лежал младенец. Не изведав жизни,
На волю провиденья брошен,
Рекой Монаху принесен.

Всю ночь Монах не спал и думал:
- К чему бы это знак такой?
Быть может, Бога он прогневал?
За что нарушен был покой?

И, как на грех, младенец тот
Проснулся и заплакал громко…
Перекрестясь, сойдя на брег,
Взял на руки Монах девчонку.

Принес ее в свою обитель
И, осенив святым крестом,
Нарек Марией быть навеки
И жить во сердце со Христом.

Сие сочтя за волю божью,
Не смея плакать и роптать,
Монах принялся за работу:
Хотел Монашку воспитать.

Учил всему, что сам умел,
Неразговорчив, строг, суров,
Ей поручал он много дел
И попусту не тратил слов.

В миру ли, иль в уединеньи
У жизни есть один закон:
Мы все взрослеем и стареем,
И все когда-нибудь умрем…

Согласно этому закону
Прошло немало дней и лет,
И стала девочка Мария
Красавицей, затмившей свет.

Мария ловко управлялась
С делами, набожна была,
О мире и не помышляла:
Навеки Богу отдана…

Она Монаха почитала,
Во всем ему была послушна,
И в землю взор свой опускала,
Вдали шаги его услышав.

Монах час от часу старел,
Терял и силы и власы,
Стал хил, горбат – таков удел
Для стариков и для больных.

Все чаще, не имея сил,
Монах сидел, скрестивши руки,
И тихо на воду смотрел,
Наполнив взор бездонной скукой.

И вот однажды, сидя так,
На небо глядя, он молился:
Забывшись, не заметил как
На землю вечер опустился.

В объятьях сизого тумана
О камни плещется волна.
Мария к берегу спускалась;
Тоской и негою полна…

Старик уж уходить собрался,
Но что-то привлекло его –
Он тихо к камышам подкрался,
Узрев за ними Божество…

Мария скинула рубаху,
Косу потуже завязав,
Сошла по камням прямо в реку,
Раскинув руки, поплыла…

Как зачарованный Монах стоял,
Смотрел не в силах оторваться,
На нежный лик и гибкий стан,
Что в волнах зыбких отражался…

Мария, вволю освежась,
Покинула реки объятья,
Не видя старца в камышах,
Не зная о его несчастьи..
…

Быстрей домой Монах спешит,
Еще мгновенье – и он спит,
Покоя девы не нарушит,
Все в строгой тайне сохранит.

За ночью новый день спешит,
Всю ночь провел Монах в тревоге,
И днем покоя не найти,
Ну сжальтесь же над ним, о Боги!

И вновь на берег он идет,
Себя браня и ненавидя,
И тихо в камышах сидит:
Чтоб снова девушку увидеть.
Потом же ночи напролет
Творит молитвы, бьет поклоны,
Вериги носит, пост блюдет,
Но бесполезно все: и снова

Пред взором старческим, туманным
Мария входит в пену волн,
Иль сидя на брегу поет
Вся в лунном свете и Луне подобна…

Старик боролся с наважденьем,
Но только тщетно, без успеха,
Осталось лишь одно желанье:
Марию видеть – вот утеха…

Вот как-то вечером опять
Старик забрался в камыши
Хотел вновь деву увидать,
Она должна была прийти…

Но вот уж солнышко садиться,
Темней становиться вода,
И месяц в небе появился,
Мария не идет сюда.

В раздумьях горестных Монах
До полночи продал, тоскуя,
Один лишь ветер в камышах
Монашью бороду трепал седую…

И вновь о рае, о блаженстве
Монаха посетила мысль:
«Но это значит, что я – грешен,
Навек закрыт к блаженству путь»

И снизошло вдруг озаренье
На голову его седую:
- Вести девицу ту в селенье,
Отдать ее в семью людскую.

НЕТ! Не бывать тому вовеки,
Мной взращена – она моя!
Но это значит, что я грешен?
Прости, ты умереть должна…

Он очень долго яд готовил,
Нашел заветную траву
И в кушанье ее добавил,
Накликав на себя беду.

И вот уж дева сном забылась
Бледна, как полная луна,
Все медленнее сердце билось:
Жизнь из него навек ушла…

Монах над ней прочел молитву,
Убрал чело ночной фиалкой,
Ромашками устлал могилу…
О, Боже, как он горько плакал!

Ходил вокруг, махал кадилом;
Как ноги были непослушны!
Как волк в степи протяжно выл он
У гроба сидя неотлучно…

Один оставшись среди ночи,
Родное детище убив,
Воззвал он к Богу о пощаде,
Но тот молчание хранил.

И вот уже который день
Не мог Монах найти покоя:
Весь высох, стал как будто тень,
А слезы все текли рекою…

Вот как-то ночью на могиле
Монах сидел и слезы лил,
Просил он у нее прощенья,
За то, что тяжкий грех свершил.

Убил во имя своего спасенья,
Убил Всевышнему в угоду;
Но не пришло успокоенье,
Теперь что на земле, что в воду…

Хотел быть счастлив где-то там,
Не ведая, что счастье здесь.
Доверился слепым богам:
Во имя их вершил он месть

За что его теперь отвергли?
Нет прежней веры и покоя.
- Узри же ты меня, о Боже!
- Возьми на небо голубое!

Но нет, Господь ему не внемлет…
А может быть… Его и …нет…
- Так будь ты проклят, проклят, проклят !-
Вот мой теперь тебе ответ…

- Всю жизнь свою отдал тебе!
- Могу просить успокоенья!
- А раз молчишь – позор тебе,
Нет для меня теперь прощенья…

Сказал он так, на небо глядя,
Упал на милую могилу,
И умер, заключив в объятья,
Любимую, холодную, немую…


Как часто люди тратят жизнь
На вечный поиск идеала,
Им не понять что жизнь – одна,
Нет идеалов, счастье – рядом…
И надо лишь вокруг взглянуть,
Не думая о вечном рае,
Кому-то руки протянуть –
Спокоен будешь умирая…