маленькое путешествие

Мой друг-холостяк. Находится в свободном поиске. Ищет по всему миру компресс к сердцу и телу.
Конечно самые красивые девушки в Москве. Худенькие, глазастые, с полными собраниями Аристотеля подмышкой и поэтов серебрянного века в голове. Или может быть самые красивые в Киеве? Черные брови, карие очи. Все что нужно выпирает. Такую увидишь - невольно расправляешь плечи и пытаешься выжать из своих 160см все 190. А может все-таки в Минске? Пшеничные потоки волос, венки из лилий, покорно склоненная голова, неземные блаженства за теплое слово и стакан Амаретты. А может..? Может! Может!
А теперь скажите, где можно узреть всех Оксан, Ален и Марин вместе?
-На доске почета?
-Неа.
-На панели в Хайфе?
-Грубо и неостроумно.
-На конкурсе красавиц?
-Мда...Уже ближе.
-На Брайтоне.
-Правильно. На Брайтоне. Стоп, Стоп! Ну что вы сразу все туда бросились? Да, там ходят курносенькие ленинградки, но уцепившись за своих бдительных мамаш. Экзотичные бакинки, но в сопровождении 2х метровых кикбоксеров, боксеров и бульдогов. Там плывут киевлянки, размахивая юными прелестями и расписной бетонной сумочкой с кусочками чернобльского реактора. Один неосторожный взгляд и вы растоптаны, размазаны, оплеваны, покусаны, оскоплены и сброшены с моста Веризана бридж одновременно.
Мы с приятелем рисковать не стали и решили отлавливать отбившихся от стада прекрасных одиночек в метро. Я уже давно перестал верить американским фильмам. Ну не бегает здесь Годзила по 5-ой авенью, не поджидают вас в каждом банке засады грабителей с Кирком Дугласом во главе, а если над Белым Домом зависают неопознаные летающие объекты, то их летчики получают потом на полную катушку за вождение в нетрезвом виде. Все в кино неправда. Все, кроме Нью Йоркского метро.
Найдя с третьей попытки обшарпанную калитку мы через нее прошли на перрон. Поезд недавно ушел и только одинокая жертва беззащитно сидела на лавочке. Мы подошли поближе и оцепенели. Нет, это была не жертва. Я даже мысли не мог допустить, что то, что сидело перед нами когда-то было москвичкой, Алма-атинкой или Рижанкой. Бесконечные щеки переходили в колени минуя промежуточные этапы. Каждое движение вызывало морскую качку на бескрайних просторах многочисленных окороков от затылка до пят. Но дама не была тем болезненным киселем жира, характеризующим беззастенчивых потребителей гормонов и дешевых пироженных в макДональде. Это было плотное сало с тонкой прослойкой доэмиграционного мяса, взращенное рябчиками и ананасами, а не картошкой с отрубями. Все это было запихнуто в кокетливую розовую кофточку и белые брючки, заковано в многочисленные перстенечки, кулончики, сережки и браслетики, брулики, рубинчики и разноцветное золотишко.
Раскорячившись, и немыслимым способом закинув одну ногу на скамейку, она пыталась найти на своем лице глаз для утреннего макияжа. Самое неприятное было то, что если бы на ней не было брючек, и даже того, что под ними, она сидела бы точно также. Она хотела плевать на нас, на прохожих, на весь белый свет - она делала макияж. С таким же безразличием римские аристократки справляли нужду в присутствии рабов.
Мы отвернулись, взрослый человек на горшке - зрелище не для слабонервных.
Перрон потихоньку наполнялся. Изредка аборигены, чаще нашенские, с Брайтона. Вдруг нервы напряглись еще больше. Я не сразу понял причину, а когда понял... Эти все наши были как из фильма ужасов, как будто сделанные одним папашкой - все на одно лицо. Двойняшки, не взирая на пол и возраст. У всех теже щеки до колен, взгляд "без фиги не подходи", брулики, шмотье... 6-футовые школьницы с животом, готовым выпрыгнуть из декольте, тетки с Привоза случайно попавшие в магазин одежды при коммунизме, мужички с фиксами и в коже не глядя на жару, все теже разговоры что, где, когда и как урвал. Почему-то захотелось домой. Распрекрасные гомельчанки, москвички, и харьковчанки попрятались по норам. Наверное сезон отстрела еще не начался.

Вечером мы попали в уютный ресторанчик. Он оказался русским. Официант, парень лет 25-ти, я бы сказал с американской улыбкой, еслибы она не была так обильно полита сиропом, расколол нас на какую-то экзотику, потом раз десять подходил к столу, отрабатывал чаевые. Его глаз со встроенным рентгеновским аппаратом нахально рылся в моих карманах.