Осенняя элегия

Дни перед снегом. Серый воздух пуст,
Студен и до беззвучья неподвижен.
Земля прибита инеем, и грязь
Застыла со вчерашними следами.
Те листья, что опали, под ногой
Шевелятся, как грубая бумага.
А те два-три, что вертятся еще
На голых и уже прозрачных ветках,
Печально покоробились от стужи,
И сединою матовой покрылись.
Чуть тронешь – безразлично упадут...

Порой на полигоне слышен выстрел,
И он летит по мертвенному небу
Нелепою и грубою угрозой –
Но ни один листок не шелохнется.
Так тихо – что мне кажется порой
Вот-вот пойдут мельчайшие снежинки.
Ленивые, едва ль присыпав кочки...
Но их все нет. И зримей тишина.

Все звуки сразу сделались яснее.
И нравится бродить, шурша листвой,
Глядеть на паутину мертвых веток,
На жесткие, ребристые стволы.
И вслушиваться в звуки неживые,
Когда вспорхнет с какой-то ветки птица,
Иль вдруг споткнешься о торчащий корень –
Он зазвенит в земле окаменевшей,
Стараясь быть похожим на хрусталь.
И каждый звук резонирует с моею скорбью.

Вот здесь когда-то вместе мы прошли.
Ты произнес у этих юных сосен:
"Красавицы! С меня, наверно, ростом".
И даже возле них остановился.
Твое лицо казалось мне бледнее
И призрачней от матового света,
От черных, опустевших, мертвых веток,
От леса, поседевшего в тумане,
От воздуха, что стер любые краски...
Я вижу это милое лицо
Когда хочу – и говорю с тобою.
Сочувственно ты слушаешь меня,
Как зимний день, за черный лес склоняясь...
Чтоб завтра неизменно быть со мной.
Ты очень юн. Настолько чист ты сердцем,
Что нет ни тени сумрачной на нем.
И я, душой испытывая трепет,
Могу касаться сердца твоего
Вот здесь, на замирающей дорожке,
Где вместе мы, беседуя, прошли.
И близость эта чудная звенящей
Стоит застывшей в воздухе струною...
И струнами натянутые ветки
Стоят на небе чутко, неподвижно...
И я боюсь их тронуть, потревожить...
И смотрят этот сон вверху снежинки,
Не смея шевельнуться и упасть...



14 октября 2002