Насими

 
 Насими


 Драма


Действующие лица:

Юлий Цезарь
1й больной
2й больной
подросток
Насими
Иногда снуют санитары


Полусумасшедший дом. Сцена крайне захламлена. Сквозь задернутые занавески чуть брезжит дневной свет. На койках, на стульях, на полу, трюмо, стремянке и полках – штаны, сюртуки, шапки, каски, мундиры, просто тряпки, парча, подушки, пледы, книги, мятые рукописи, кипы газет, деревянная лошадка, игрушечные сабельки, надувные молотки и дубинки. Крюк с абажуром свисает с потолка. Под ним, кутаясь в плед, сидит почти неподвижный Подросток. 1й и 2й больные катают на плечах торжественно приосанившегося, разряженного Юлия Цезаря.

Акт 1


1й больной
Гай Юлий!
 

Юлий Цезарь
Что желаешь, отрок?


1й больной
Пощады! Мне не двадцать лет.
Болит спина, хребет ободран.


2й больной
Пусть отдохнёт, я справлюсь.


 Юлий Цезарь
Нет!


1й больной
Гай Юлий! Я прошу пощады!


Юлий Цезарь
Пожарные! Казнить его!
Я ухожу домой, в пенаты!

подросток
Я не желаю ничего…


1й больной
От молока не будет проку,
Коль сыр не делать каждый день.
А царь грозится мне острогом
За то, что я бросаю тень
На государственное дело.
Но что же делать? Тень – моя.
А стали б сыру больше делать,
То помоложе был бы я.
И волосы, и ногти. Кстати,
Сегодня превосходный снег!


2й больной
Пророк придет, красив и статен.
Придет он исцелить калек
И возвестить кончину мира.


Юлий Цезарь
Патриции! А ну, ко мне!
Восславьте своего кумира!


1й больной
Как? Без коня иль на коне?


Юлий Цезарь
Сегодня – на коне и в шлеме.

 
1й больной
Да будет славен наш кумир,
Сидящий на коне и в шлеме.


Юлий Цезарь
И про парчу моих порфир!
Еще про пурпурные тоги!
Про то, что мне подвластен рок,
И что меня послали боги.
Нет, лучше, будто сам я - бог.


2й больной

Есть много у него порфир,
А также пурпурные тоги.
Еще ему подвластен мир,
Нет, то есть рок…Подвластны боги…

1й больной
Еще чего-то бог… А знаешь,
Недалеко от церкви сад.
Его минуя, представляешь,
Как будто опустился в ад.
Там собрались под вой и визги
Три сотни ведьм и ведьмаков.
Повсюду кровяные брызги
От курьих рубленых голов.
Ты ешь курятину? Напрасно!
Я знаю женщину: она
Кур поедала ежечасно.
И что ж? Была разорена!
Вот, например, когда положишь
Имущество в сундук, под гнёт,
То даже самый острый ножик
Тебя от вора не спасёт.
Ты был богатым – стань же нищим.
Ты был обутым – будь босым.
И не спастись от пепелища,
Хотя, возможно, что усы
Тебя спасли бы от удушья…


2й больной
Придет пророк, раздастся звон…

Юлий Цезарь
Патриции! Сыграйте туш мне!..


подросток
Я не желаю ничего.



Акт 2

Подросток так же отрешён, сидит на своей койке, не меняя позы. Цезарь перед трюмо украшает свою персону. 1й больной за письменным столом, пишет, рвёт, и снова пишет. 2й больной злобно и беспощадно посмеиваясь, читает на своей койке газеты.
Насими вводят санитары.


Насими
Я знаю истину, пустите!..

(Вырвавшись, прыгает с койки на койку, защищаясь от невидимых врагов с помощью всего, что попадётся под руку)

Те – бьют, другие – гонят вон…

(Подростку)

Я наступил на вас? Простите.



подросток
Я не желаю ничего.


Насими
 (Забравшись на свободную койку)

Я стал посмешищем, позором.
И все ж пути иного нет.
Вдруг этот город будет взорван,
И вдруг взорвется целый свет?
Так что же, мир умрет без правды?
Во лжи рожденный, канет в ложь?
Скажи мне, как родному брату,
Ты тоже в море лжи живешь?


2й больной
Когда от паутинной лени
Застынут люди в полусне,
Когда смиренно на колени
Разучатся вставать оне,
Когда вражда вскровавит очи
И трупный дух пронижет вас,
И с верой, что гнилая порча
Таит изысканный экстаз,
Все – старцы, юноши и девы
Болезни смертный плод вкусят,
Когда в полях, в лесах – везде вы,
Напоминая поросят,
Блаженно корчась и вздыхая,
Гниющую вздымая плоть,
Вопьетесь в перегной руками,
Чтоб вопль восторга побороть,
- Тогда пророк горячим взором
Испепелит ваш вечный грех!


Насими
Да-да, и Город будет взорван,
И истина взойдет для всех»
Узнав, как глупо рушить души
И что душа на всех одна,
И если чей-то мозг нарушен,
То это общая вина,
И что разлиты мы по звездам,
Что мы – частицы рек и гор,
Мы – пыль на виноградной грозди,
Мы – волчий вой и птичий хор,
- Узнав, мы примем, как награду
Мир, где живем. Но до того
Нас ждет жестокая расплата!


подросток
Я не желаю ничего.


1й больной
 (Светло улыбаясь, безотносительно)

Я истину узнал недавно:
Поверишь ли, моя жена
Спала в девичестве с удавом;
У змей длина и толщина
Бывает разная…


Юлий Цезарь
Патриций!
 Какой-нибудь! Иди сюда.
Я, римский царь, изволю злиться.

(Обращаясь к 1му, который с готовностью служит Цезарю.)

Ты не патриций: ты кентавр.
Изобрази галоп. И с жаром!
Нет, ты Пегас. Летай! Пари!
Как скучно царствовать.

(Ко 2му)

Пожарный,
Повесь плебеев штуки три.


Насими
Оставь его! Он знает правду.


Юлий Цезарь
Какую?


Насими
Но она одна.
Вещает, что грядет расплата
 И что наступят времена….


1й больной
(Продолжая парить)

Когда настанут?.. Время-бремя…
Мне гнетом лёг на душу сон,
Где я девица; пёсье семя
Я в лоно приняла, а он,
Он, пёс, мой муж, дерёт на части
Хозяина Собак. Везде
Отгрызанные пальцы, в пасти
Его – клоками волосы. И здесь
Я сына родила. В папашу
Лохматого. Он вырос и
Стал верным, преданнейшим пажем,
Исполнившим мечты мои:
Верхом уехала на сыне
От мужа я… Моя жена –
Довольно странная и ныне,
А в слове странность – та страна,
Которая нередко снится.
Как много за хороший сон
Я мог бы дать, но злые лица…


Юлий Цезарь
Так, значит, знает правду он?

(Между делом – к 1му)

Эй, ты – павлин! Раскрой хвост шире!


Насими
Да, знает, знал бы, мог бы знать,
Но только в этом гнусном мире
Он вынужден ее… скрывать!


Юлий Цезарь( к 1му)

Теперь возьми меня на руки
И посади-ка на него!

(Указывает на 2го больного. Немая сцена: 1й слишком слаб, чтобы поднять Цезаря, но старается от души. 2й помогает.)


Насими
Вы просто беситесь от скуки!

подросток
Я не желаю ничего.


Акт 3
 
Вечер, занавески отдёрнуты: луна освещает фигуры Насими и подростка, прильнувшего к окну. Занавески колышутся, вероятно, фрамуга приподнята. Слышен сверчок.

Насими
Я вижу, ты устал безумно,
Но, может, получу ответ…
Зачем тебя пленяет лунный,
Плывущий промеж ставен, свет?
О, не пугайся. Видел, видел,
Как ночью ты, едва дыша,
Ловил прозрачнейшие нити
И прятал их под эту шаль.
Дай посмотреть: вдруг ты случайно
Замыкал целую луну?
Шучу, шучу! Но что за тайна
Гнала вчера тебя к окну?
Ты гладил лунную лучистость,
Шурша по ставням рукавом.
А может быть, ты дух нечистый?

Подросток
(Кутаясь в шаль)
Я не желаю ничего.

Насими
Шучу я, не сердись. И все же:
Над миром властвует Луна.
Под ней, кичась проклятьем Божьим,
Сидит усталый Сатана.
По стенам старого костёла
Стекает серебристый свет,
Стирая струпья фресок тёплых,
Сводя святилище на нет.
Сплетая сети снов и страхов,
Луна и мне готовит сеть.
И как откормленная птаха
клянёт поклёванную клеть,
Так я кляну ночную лунность,
Влюбленный тайно в волчий вой…
Ты ждешь, чтобы луна вернулась?

Подросток
(Жалко ёжась)
Я не желаю ничего.

Насими
Лжешь: ты вставал, шатаясь, ночью,
На шею нахлобучив шаль,
Твой вид задумчиво-порочный
Меня, признаюсь, устрашал.
Твое неровное дыханье,
И пальцев чувственная дрожь,
И губы, полные желанья,
Мне выдали: ты – лжец, ты – лжешь!
Ты днем лишаешься эмоций,
Но ночь в тебя вселяет страх:
Луна сияет и смеется,
Бессильный, ты стоишь в слезах
И ловишь призрачные нити…
Что, испугался, лунный вор?
Признайся мне, ведь я все видел!

подросток
Я не желаю ничего.


Насими
(Повышая голос, словно в праведном гневе)

Известно мне, чегО ты хочешь,
ЧтО гложет твой недвижный взор.
Ты ждешь безмолвной лунной ночи,
Чтобы доверить свой позор
Луне. Ты в свете лунных линий
-Дрожишь?!!
Ласкаешь свой конец!..
…
О да, Луна – любви богиня,
Луна – плавильня для сердец!
Не ври, не ври. Я не поверю,
Чтоб ничего ты не хотел.
Наш быт продуман и размерен,
И есть в быту влеченье тел.
Малыш, ты не познал упругость
Девического живота,
И грудей теплую округлость.
А липко-влажные уста!
Ты сам лишаешься блаженства
Сливаться с женщиной в одно
И рая ласк, любовных жестов.
Ты… Ждёшь соития с Луной!
 Мертвеешь днем, любовник лунный.
Прожжен ты страстью? Но позволь!
Любовь – не пламя, ты не Бруно…

Подросток
(Кричит)
Я не желаю ничего!!!

Затемнение. Слышен сверчок.


 
Акт 4

Потолок кажется несколько ниже: из нашего поля зрения пропал абажур, зато на его месте появились свисающие ноги. Входит 1й.

1й больной
 Нога, еще нога. Повешен!
Возможно, наступила смерть.
Конец смертельный неизбежен,
Раз голову решил продеть
Он сквозь намыленную петлю.
А вот и мыло. Не мое.
Шампунь мой – с этикеткой «Летний»,
Когда в него ты воду льешь,
То пузыри идут цветные,
Напоминая летний сад.
В саду нет места для унынья.
Люблю я крупный виноград
И обожаю виноделье.
Сосед мой делает вино.
Жена его – бабёнка в теле,
А на мою смотреть смешно:
Спичинка с чёлочкой чернявой.
А ведь бывали времена,
Когда она спала с удавом,
Хотя от змей тоска одна.
Как, например, поездки в лифте.
Он мчит порой быстрее стрел.
Решишь минутой позже выйти –
И ты изрядно постарел:
На голове ни волосинки,
Мочалкой жидкой борода,
Спина горбатится бессильно.
О, лифт для времени – беда.
Извечный уровень пространства
Сжирает временнУю ширь.
Так лифт лишает постоянства
И рушит наш нестройный мир,
Которым заправляют вещи,
А чувства возлежат в тени.
Нога, еще нога. Повешен!
Труп! Боже мой! Что делать с ним?!
И мыло. Но откуда мыло?
 И запах вроде незнаком…


Подпрыгивая, вбегает 2й, за ним Цезарь


Юлий Цезарь
Сайгак, попрыгай. С жаром! С пылом!
И делай эдак вот рукой:
Ты должен быть сайгак с рогами.
Прыжок на гору! Через пруд!
Ну, что застыл ты, словно камень?
А? Что?! Убийство?!! Нужен суд!!!


Юлий Цезарь забирается на стремянку, водрузив на себя парчу и лавровый венок. Важно указует на 1го.


Он с мылом. Он его повесил.
Я царь, и я его судья.
Убийства повод неизвестен,
Убийца был, скорее, пьян.
Патриций. Будь теперь пожарным.
Пожарный. Будешь палачом.
Палач! Давай, займись ножами
И мне выказывай почет.
(2й суетится, бегает по сцене)
Убийца. Становись под стражу.
(1й занимает место под койкой)
И расскажи мне, что к чему.
Оправдываться станешь – даже
Я во вниманье не приму.
Как жертва? Не сопротивлялась?



1й больной
Смотрю – нога. И с ней – нога.
Тут мыло на глаза попалось.

Юлий Цезарь
И ты его убил.

1й больной
Ага…
Ой, то есть, нет… я был напуган
И никого не убивал.
Убийство тоже ведь наука.
Вот, например, один болван
Решил однажды застрелиться.
Направил дуло на висок,
И, как гласят газет страницы,
Нажал, не дрогнувши, курок.
Раздался выстрел. Всё в порядке.
Дырявый череп; он – живой,
Хотя ослеп. И для разрядки
Стал рисовать герой, и вот
Известен он в пределах мира.
Слепой художник – полумиф.
Мораль: коль быть не хочешь сирым,
То дуло на висок – и пиф!


Акт 5

Те же и Насими

Юлий Цезарь
А вот и публика. Прекрасно!
Наместник Бога суд вершит.
Народ! Ты – в восхищенье праздном.
Преступник, ты как лист дрожишь
И о помилованье молишь.
Но неприступен ваш монарх.
Злодей! Ты голову преклонишь!
Глаза ошпарит смертный страх!
И голова твоя, как мячик,
Слетит с преступных этих плеч!

 Насими
(В праведном гневе, с пафосом)

Остановись, урод-приказчик,
Тела и души не калечь!


Юлий Цезарь
Народ изволит усомниться?
Все аргументы – налицо.
Вот труп висит, и вот – убийца.
 Он спрятать не успел концов,
И я его застукал с мылом.
Подлец признался, не тая,
Как преступленье проходило.

Насими
( Смотрит вверх на Подростка)

Малыш?!..

 (Стоя на койке подростка, обнимает и гладит ноги, рыдает)

Во всем виновен я…
Ушел из жизни, так некстати…
Ушел, никто уж не вернет…

(Бьёт себя по лицу)

Проклятый правдовымогатель,
Несчастный старый идиот!
Какая муха укусила,
Кто дергал длинный твой язык?
Распелся о любовной силе,
Осел, испорченный старик!



Юлий Цезарь
Народ рыдает?

Насими
Да иди ты! (Продолжает плакать)

Юлий Цезарь

(Философски)

И горе мой народ вкусил.



Насими

 (Обращаясь к Цезарю, с ненавистью и злобой)

Послушай, шут, дурак набитый,
Заткнись…Я из последних сил…
Но все! Терпенье на пределе,
Садись на место и молчи!

(Издевательски хохоча, указывает на 2го)

…Палач-пожарный занят делом,
Он точит нож о кирпичи…

Но подскажи, какая кара
Грозит катящемуся вниз?
Смертельны ли твои удары?
Ответь, патриций!


2й больной

Отвяжись.
(Продолжает что-то старательно натачивать)



Насими

Не ты ль вещал мне о пророке,
О том, что он накажет тех,
Чьи мысли вялы и убоги,
В чьи души поселился грех,
И что пророк спасет несчастных,
Калек исцелит; ну, а он –
Он, к преступленью непричастный,
Тобою будет умерщвлен?..

(Все более и более входя в раж от собственного пафоса)

Нет, вы не судьи: ваши лица
Таят обман, как страшный рок.
Нет, вы не судьи: вы убийцы!
Ну, говори, придет пророк?
Иль врал ты и тогда?



2й больной
(По-своему громогласно)

Довольно!!!
Уж рушится наш старый мир.
Безвольно воин славит войны,
И, как убийственный эфир,
Кровавит веки запах смерти,
Алеет, начинаясь, день,
И алый призрак нами вертит
В крови – постели бывших дев,
И словно в красной краске руки –
Кровь не смывается уже, –
В помойных ямах тел обрубки,
А он – с улыбкой до ушей,
А он хохочет, призрак алый,
Лаская груды мёртвых тел
Рукой, подгнившей и беспалой,-
Хохочет, обращаясь в тень,
И, прикасаясь к алой тени,
Мы превращаемся в убийц:
Сердца в холодном запустеньи,
Немой, прожжённый мрак глазниц.
И исчезают наши пальцы
С омытых тёплой кровью рук,
Мы кружимся в безумном танце,
Краснеет мир, глаза не врут.
Кровавый дождь на землю каплет,
Растет кровавая трава,
И труп призывно пряно пахнет,
И тянет, тянет убивать!
С кровавым беспределом этим
Недолго жить: настанет срок,
И в Город страха, Город смерти
Придёт разгневанный пророк.
Испепелит греха владенья,
Сотрёт безумный город он,
И нас, жрецов кровавой тени,
В кипящий бросит Флегетон!
К убогим милостиво нежен,
Тебя пророк не пощадит!




Насими

(Громко и решительно)

Виновен я!!!
Поверь, поверь же,
Малыш был недвижим и тих,
Лежал он, не меняя позы,
И я решил поднять его.
А он на просьбы и угрозы –
Мол, не желаю ничего.
А ночью, чуть открытым глазом
(Вечор его я напугал),
Я видел: он по полкам лазил.
- Веревку, видимо, искал.
По шебуршащей полутени
Я понял: ищет мыло он.
Казалось мне: Малыш – виденье
Или безумный, мрачный сон…

1й больной (Из-под койки)
Ты знаешь, сон я видел страшный:
Казненный высажен на штырь.
И на него глядит из башни
Девица дивной красоты,
А штырь во внутренности лезет –
В желудок, печень, сердце…



Насими
(к Цезарю)
Эй!
Эй ты, урод!
Приказчик!
(Цезарь не реагирует)
Цезарь!


Юлий Цезарь
Что хочешь ты? Будь посмелей.
А вы что замерли, мерзавцы?
Ты к месту казни, ты – за ним.

Насими
Убийца я, не трогай старца!
Палач, меня, меня казни!

(Про себя)
 Какая разница, что будет,
Какая разница, что есть,
Ведь бесконечны наши судьбы,
И в тьме времен нелепа месть.
Как глупы ваши пререканья,
Вы все несете часть меня.
Я – и вода, и снег, и камни,
Я – свет звезды и жар огня,
Убьете вы меня, и разом
Во мне убьете часть себя…



Юлий Цезарь
Палач, не слышал ты приказа?
(Застыли оба, словно спят)
Порядочно ль отточен ножик?
Преступник злобен, хоть и хил.
Снимите с негодяя кожу.
Убийца!


1й больной
Я пишу стихи:
«Горбатый гном разгневал волка,
Виясь вокруг мохнатых лап,
Шурша сосновою иголкой
В шерсти ушей…»

Насими
 (К Цезарю)
Подлец! Сатрап!

Юлий Цезарь
Я буду праведной десницей!


Насими
Ты будешь дьявольской рукой,
Ведь ты убьешь!


2й больной
Тсс, Цезарь злится.



Юлий Цезарь
(Махнув небрежно в сторону Насими)
Плебея посадить на кол.



Насими
(Снимая Цезаря за грудки со стремянки)

Послушай, я в звездах рассыпан,
Бессмертие таит мой дух,
Живущий в дереве и рыбе,
В змее, в ничтожнейшем из слуг,
И в Цезаре, царе.… О Боже,
Малыш, ты был в любви не нов.
Себя любить – одно и то же,
Что быть окрученным Луной,
В Луне себя узрев – не меньше.
А не за то же ль - не в укор
Скажу - мы любим женщин?


Юлий Цезарь
 (Полупридушенным, сиплым голосом)

Палач, веди его на кол.

(2й суетливо пытается оттащить Насими)


Насими
Пусти, пожарный, стой, постой же!
Знай: я – и нежен и жесток,
Я – раб. И я – посланник Божий,
Пылинка – вместе с тем я – Бог!


Юлий Цезарь
Патриций, бей его!

2й (визгливо, тряся кулачком)
Паскуда!

Насими
Я – Цезарь, я – ваш государь!


Юлий Цезарь

 (Кричит под койку)

Убийца, я твой грех забуду:
Ударь его.

 (1й выползает и послушно бросает в Насими всякий хлам)

 Еще ударь.
Я подарю тебе высокий,
Какой ты пожелаешь сан!


Насими
Я мысли и уста пророка!
Его святые словеса!..


Юлий Цезарь
Давай же, бей его, патриций!


Насими
Стыдись!


2й больной
Ну, разве что разок…


(На сцене черт-те что: в Насими летят вещи, воздушные шарики, гремит музыка, слышен дикий хохот, бардак постепенно обретает ритм, все больше достается Насими, 1й и 2й лупят его методично и ожесточённо)


Юлий Цезарь

(облачившись по ходу военного действия в шлем и китель)

Поддай ногой по пояснице!
Остановитесь, чтоб не сдох.

(Насими, завернутого в плед и податливо-неподвижного, сваливают на бывшую койку подростка)



Акт 6

Под абажуром койка, на которой неподвижно ссутулился Насими, Цезарь пробует петь голосом Поваротти (как ему кажется), вертясь перед трюмо. 1й пишет, 2й читает.


Юлий Цезарь

Прославьте своего владыку!

1й больной

Как? Без коня иль на коне?

Юлий Цезарь

Сегодня просто: с грозным ликом,
Топящим царский гнев в вине.



1й и 2й

Мы славим нашего владыку,
Свой гнев залившего вином.



Юлий Цезарь

Сравните глас мой с львиным рыком,
Мол, не отыщешь под луной
Царя богаче и грознее


2й больной

Он злобно, словно лев рычит…

1й больной

Луна сияет, и под нею
Живет наш царь… Когда в ночи
Справляют ведьмы полнолунье,
Я ставлю на окно свечу.
И если на огонь кто дунет,
Я весь дрожу, шепчу: «Чур, чур»…
Женился я на чёрной кошке,
И сын родился – получёрт,
Глаза желты, пробились рожки,
И хвост от копчика растет.
Меня колдунья окрутила,
Её любил один удав…

2й больной

Да-да, когда порока тина
Затянет нас – великий дар
Нам Бог пошлет через Пророка.
Когда, как будто в бездне вод,
В крови потонет мир жестокий…


Насими
Я не желаю ничего.


2й больной

Тогда возмездие свершится,
Погибнуть миру суждено
В крови и пламени…

Юлий Цезарь

Патриций!
Ты будешь боевым слоном,
А ты, патриций, будешь волком:
То на луну протяжно вой,
То кость грызя, зубами щёлкай.

Насими

Я не желаю ничего!


2й больной

 (взваливает на плечи по-волчьи воющего товарища и изображая боевого слона)

Сгорит в огне распутный город,
Сгорит, как пересохший сук.
С очами, полными укора, придет пророк…


Юлий Цезарь
(потирая руки)

Устроим суд,
Потом займемся остракизмом
И выгоним кого-то вон!


1й больной

Жена удаву пишет письма!

Насими

Я не желаю ничего.

 Конец

 1992