Поэма Високосный год

1.

Тяжелой теплой пеленою
Сознание окутал сон
Рассказа моего герою,
И сновиденья видит он.

Хоть блеет тоненько будильник,
Олег подняться не спешит,
А за окном погас светильник
И ветер листьями шуршит.

Уж время ночи уходить.
Из-за завесы туч  всходило
Привычно светом мир залить
В тумане бледное светило.

И одиноко заскулила собака где-то…
Ветер взвыл, и дождь устало в окна бил…

Олег проснулся, резко встал,
С себя дремоту как бы скинул,
Поспешно одеваться стал,
И быстро комнату покинул.

Он торопился в институт,
Где много лет трудился тут,
Науку двигая вперед,
И знал делам своим черед.

2.

То не дракона грозный рык,
То не вулкана бурный рев,
То по асфальту мостовых
Машины мчатся, озверев.


И брызжет в окнах солнца блеск,
В ушах смешался шелест шин,
Как незаметен человек
Средь моря бурного машин!

К метро подходит наш герой,
Скрипит приятно свежий снег,
И солнце вдруг начнет, порой,
В нем огоньков хрустальных бег.

Метро. Кругом толпа гудит,
Людским дыханьем воздух сжат.
Олег рассеянно глядит,
Как все торопятся, спешат.

Грохочет поезд, стук колес
Мешает мысли в голове…
Олега мучает вопрос
Уже неделю или две.

Недавно видел он во сне,
Какой-то очень странный свет,
Он был всего секунды две,
Но кажется, что много лет.

И что-то сон хотел сказать,
И свет сигналом был ему.
Что за сигнал и кто послал,
И страшно стало почему?

Он мысли странные гнал прочь,
Недоуменно хмуря бровь,
Но только наступала ночь,
Сон повторялся вновь и вновь.

3.

Вот пересадка. В тесноте,
В потоке шумном из людей,
Олег, как будто, в пустоте,
Наполнен ворохом идей.

Вот он, толпой людской влечен,
В вагон с разгону занесен.
Вагон Олегу незнаком,
Хотя всегда здесь ездил он.

Все вроде то же, что везде –
На стенах – море схем, реклам,
Но что-то странное… Вот где?
Наверное, в одной из ламп?

И что в ней все-таки не так?
Олег внимательно глядит,
Да нет, все ерунда, пустяк,
Уже он на себя сердит:

Его ждут важные дела,
А в понедельник ждет отчет.
И что ему сейчас до ламп?
Они до лампочки, и все…

Он снова погрузился в сон,
Какой-то нервный рядом тип…
Задел его, наверно, он -
Теперь тот без конца зудит.

Но что за шутки? Поезд встал.
Бывает, иногда, не раз.
Но вот гудеть он перестал
И замер. Вдруг и свет погас.

И лампа эта вдруг зажглась,
Так вот какой он видел свет!
И мысль шальная пронеслась:
Как страшно сгинуть в 30 лет.

 4.

Все ярче свет, трудней дышать,
Земля уходит из-под ног.
И вдруг гул начал нарастать,
Теперь Олега бил озноб.

Что происходит, черт возьми?
Что с нами, где мы? Всюду крик.
Вагон, наполненный людьми,
Тряхнуло с силой в этот миг.

Он без сознания упал,
Себя увидев с высоты,
Огонь в вагоне полыхал
И грохот был до глухоты.

Но вот очнулся наш герой,
От дыма резало глаза.
Однако, совладав с собой,
«Спокойно – он себе сказал -

Я жив и, значит, буду жить,
Обязан я помочь другим»
И стал судьбу благодарить,
Что он остался невредим.

Один контуженый старик
Лежал поодаль от него,
Поднял (он ростом невелик),
Взвалил на плечи, влез в окно.

В туннеле темень, холод, смрад,
Но люди многие идут.
Уже пожарных здесь отряд,
Врачи с носилками бегут.

Он вынес деда на перрон,
До Павелецкой 100 шагов,
Но их пройти, как марафон
Он еле смог, хоть был здоров.


5.

Вот их подняли на перрон,
Спасенья миг, как сладок ты!
И тут почувствовал вдруг он
Как исчезают сна черты.

Реальность жутче во сто крат,
Но надо как-то дальше жить.
Вот телефонный аппарат,
Скорей родным бы позвонить!

Дождавшись очередь свою,
Олег крутил наборный диск,
И успокоил он родню,
Что миновал ужасный риск.

Он знал, что чем в безвестьи ждать,
Для близких хуже пытки нет.
И  успокоив дочь и мать,
Сел отдохнуть на парапет.

Куда теперь? На службу – в лом:
В такой одежде, пульс за сто.
Сейчас поможет только дом,
Олег пошел ловить авто…

6.

Неделя быстро проносилась,
Он стал героем новостей,
Душа покоя запросила,
Устав от пятничных страстей.

Отчет успешно завершил он,
Суббота завтра, отдых ждет,
И день Святого Валентина
Неотвратимо настает.

Любимой он подарок ищет,
И по ларькам и магазинам
Олег, как в лихорадке, рыщет,
Скользя глазами по витринам.

Решение пришло внезапно,
Идем в субботу в Аквапарк.
И там поплаваем прекрасно,
Зимою в летний рай попав!

И с этой солнечной идеей,
С улыбкой тихой на устах,
Он впал в объятия Морфея,
Как вдруг его окутал страх.

Опять тот свет, опять миганье
И чувство острое тоски,
«Да что же мне за наказанье,
До самой гробовой доски!»

Подумал он, и погрузился
В объятья сна, в полон тревог.
Во сне он по морю носился
От страшных волн, как только мог.

7.

Наутро встал он, бодр и весел,
Настроен славно отдохнуть.
Попив чайку, послушав песен,
К любимой он пустился в путь.

Объятий нежных, поцелуев
Признаний трепетных в любви
Там было вдоволь, но почуял
Олег волнение в крови.

Смеркалось, вечер приближался,
К метро они идут вдвоем.
Пред взором поезд показался,
Опять полно народу в нем.

Гоня предчувствия в три шеи,
Олег был весел и смешлив,
Купил любимой орхидеи,
И сил почувствовал прилив.

Февральский тихий, теплый вечер
Уже спустился на Москву,
Они так ждали этой встречи,
Но чувствовал Олег тоску.

Бывало раньше, без причины
Тоска захватит и прижмет,
И так от этой чертовщины
Мороз по коже проберет!

Но возвращаться было поздно:
На горизонте - «Трансвааль».
Олег к предчувствиям серьезно
Не относился, как ни жаль.

На входе куплены билеты,
Герои наши вниз идут,
И нехорошие приметы
Встречаются им там и тут.

То тетка с ведрами пустыми
И шваброй мимо них прошлась,
То кошка черная пред ними
Куда-то лихо пронеслась.

Любимая, решив проверить
Свою прическу по пути,
Достала зеркальце, но двери,
Ее ударив по груди,

Разбили зеркальце на части,
Глядит растерянно она –
Похоже, это все к несчастью…
Олег тут вспомнил страхи сна.

«Пойдем отсюда, дорогая,
Я чую близкую беду»
Сказал Олег, ее хватая,
И развернулся на ходу.

8.

Но было поздно, в этот миг
Раздался жуткий детский крик
И страшный звон: стеклянный купол
В воде купальщиков настиг.
      

Колонны рушились, осколки
Летели прямо на людей.
Машины взвыли, словно волки,
Сигнализацией своей.

И в этом жутком винегрете
Стекло, вода, песок и кровь.
Олег укрылся в туалете,
Поранив щеку, нос и бровь.

Любимая бежала рядом,
Но только где она сейчас?
Олег кругом прошелся взглядом,
Зажмурив поврежденный глаз.

Ну где она?  Куда пропала?
Когда отстала от меня?
Олег встревожен был немало,
Свою стремительность кляня.

Покинул он свое укрытье,
Обшарил взглядом туалет,
Затем бассейны, перекрытья,
Потом массажный кабинет.

Стекло хрустело под ногами,
Бетона крошево и кровь,
А пред закрытыми глазами
Сон проносился вновь и вновь.

И вот дрожащею рукою
Он душа двери отворил
И там увидел вдруг такое,
Что враз озноб его пробил.

Но милая жива, от счастья
Слеза скупая по щеке
Скатилась вниз, и все напасти
Вдруг растворились вдалеке.

Они обнялись, живы, живы!
Лишь раны мелкие у них,
И лица были их счастливы,
И был весь мир для них двоих!

Теперь наверх, назад, к спасенью
Средь ада, трупов и стекла…
Но лишь к началу воскресенья
Возможность выбраться пришла.

Завалы срочно раскопали,
Мороз несчастных добивал,
Ведь очень многие попали
В одних купальниках в завал.

Врачи, спасатели трудились
Без перерыва день и ночь.
Успеха скромного добились:
Не всем они смогли помочь…

Олег с любимой в медсанчасти.
На перевязках, все в бинтах,
Немного улеглись здесь страсти,
Их отпускает липкий страх.

Пришли домой, минули страсти
Их дня рожденья номер два,
И от сегодняшних напастей
Слегка кружилась голова.

9.

Еще недели две минуло,
Зажили раны на лице,
Весны дыханьем потянуло
И снег подтаял на крыльце.

Письмо от мамы получил он,
(Живет в Архангельске она).
К себе Олега пригласила,
Сославшись, что слегка больна.

И в путь Олег засобирался,
Купил билет на поезд он…
Перед отъездом вновь пробрался
В его сознанье странный сон.

Увидел отчий дом во сне он,
Был месяц март или апрель.
И двор еще лежал под снегом,
Но с крыш закапала капель.

И в безмятежном небосводе
Не видно тучки ни одной…
Вот к дому наш герой подходит,
Но дом какой-то неживой.

Безмолвно окон пустоглазье,
Не слышен домочадцев гам.
Внутри темно до безобразья,
Как будто нету жизни там.

И веет холодом от дома,
Давно забытого людьми…
Вдруг, кем-то под руку ведома,
Мать появилась за дверьми.

«Сынок, ты видишь, дом наш умер,
Ты ненамного опоздал» -
Она сказала… Только зуммер
Будильника тот сон прервал.

Пора вставать, к вокзалу ехать,
Олег на кухне кофе пьет,
Журнальчик тонкий «Вокруг смеха»
Листает взад и наперед.

Но ни смешные анекдоты,
Рисунки, конкурсы, стихи,
Ни повседневные заботы
Не могут страха отвести.

«Так можно нервным стать, однако» -
Себе с досадою сказал,
И, прогуляв свою собаку,
Олег поехал на вокзал.

10.

Подали поезд на платформу,
Все копошатся в тесноте,
У входа проводница в форме -
Знакомы всем картины те…

Вот поезд выдохнул протяжно
И начал свой неспешный путь.
Себя почувствовал неважно
Олег – тоска сдавила грудь.

«Вот год проклятый високосный,
Едва начавшись, – думал он, -
Уже настолько стал несносный,
Что стал привычным страшный сон.

Кругом беда, кругом потери,
Несчастий страшных череда…»,
Но сберегала - он так верил -
Его счастливая звезда.

Деревья, реки, полустанки
И лес бескрайний за окном;
Прошли какие-то цыганки,
Торгуя всяким барахлом…

Олег продолжил размышленья,
Он вспомнил страх в душе своей,
И два чудесных избавленья
От неминуемых смертей.

Неужто стал он ясно видеть?
(Сей дар немногим смертным дан)
И беды в будущем предвидеть,
Благодаря ужасным снам?

Но что тогда он может сделать,
Увидев мертвым отчий дом?
Ему отчаянно хотелось
Спасти людей, живущих в нем.

Соседка, дама молодая,
Построив глазки невзначай,
И деньги за постель сдавая,
Просила принести ей чай.

А за окном пропало солнце,
Его закрыл из тучек вал.
И дождик пыльное оконце
Свежо и бодро поливал.

Раздумья прерваны: идея!
Олег мобильник попросил
Соседкин, и в душе робея
С дороги маме позвонил.

«Але, маманя, ты? Приветик!
Я еду в поезде сейчас.
Как там дела у вас? Как дети?
Нормально, ходят в первый класс?

Ты знаешь, мама, что-то страшно
Мне стало этой ночью вдруг…
Ты оторвись от дел домашних
И скрась сегодня свой досуг.

Сходи в театр, в парк, в киношку,
Куда-то за город езжай,
Но только дома этой ночью
Не оставайся спать, давай?

Зачем? Потом скажу, при встрече,
Ну ладно, телефон не мой,
Давай, родимая, до встречи,
К восьми утра явлюсь домой».

Совету внемлет ли? Едва ли…
Ведь слишком странный был совет,
Но делать нечего, бывали
Предчувствия страшнее бед.

Уж время к вечеру. Смеркалось.
Кончался дождик за окном,
Теперь Олегу лишь осталось
Забыться неспокойным сном.

Во сне опять явилась мама,
Одна средь сумрачной тиши.
Хотел он подойти к ней прямо,
Она сказала: «Не спеши,
 
Смотри, что стало с нашим домом».
Он оглянулся – дом был пуст,
Как будто пораженный громом,
И тишина, лишь веток хруст

От ветра раздавался тихий…
В глазницах окон – темнота.
И приступ страха просто дикий
Сдавил… Олег открыл глаза.

Лишь тусклый свет дежурной лампы
Вагон плацкартный освещал.
Соседи спали. Варианты
Олег в уме перебирал.

Что может с домом нашим статься?
Пожар? Потоп? А может взрыв?
И что же может там взорваться?
Воды откуда ждать наплыв?

От этих грустных мыслей стало
Ему совсем не по себе…
Но волю он собрал устало
И успокоился в душе.

Конец ужасный самый, лучше,
Чем этот ужас без конца…
И дрожь немного стала глуше,
И белизна сошла с лица.

Олег  тревожным сном  забылся,
Теперь, похоже, до утра.
Наутро чай попил, побрился,
А тут и выходить пора.

11.

«Привет, Архангельск, город детства
И бурной юности моей!
Здесь мой детсад, а по соседству
Гонял по крышам голубей.

Я так давно тебя не видел,
Совсем другим теперь ты стал»-
Олег сказал, с вокзала выйдя,
Пошел по памятным местам.

Вот танк английский знаменитый,
Еще с гражданской здесь стоит,
А здесь, давно людьми забытый,
Раскольничий белеет скит.

А вот тринадцатиэтажный
Из дерева построен дом.
Зачем? (проект сей авантажный
Олег наш понимал с трудом).

Ну, здравствуй, улица родная,
Наш дом уж виден вдалеке…»
И детство-юность вспоминая,
Он сумку теребил в руке…

12.

«Но что за грохот!??? Боже правый!
Что с нашим домом? Караул!»
А дом, огня охвачен лавой
В дыму и пламени тонул.

Был мощный взрыв и стекол брызги
Фонтаном в воздух вознеслись.
Людские стоны, крики, визги
С ужасным грохотом сплелись.

Он припустил, что было мочи
К родному дому напрямик,
И сердце разрывалось в клочья,
От страха онемел язык…

…Мать ночевала у подруги,
Сыновнему совету вняв,
И оба выли, как белуги
Друг друга истово обняв.

«Смотри, что стало с нашим домом» -
Сказала мама, как во сне,
Был голос мамы незнакомым,
Как дом, пылающий в огне.

Опять ужасный сон стал явью,
Опять пророчество сбылось,
И кожа вдруг покрылась зябью,
По телу пробежал мороз…

Собрав нехитрые пожитки,
Что чудом избегли огня,
Они, закутавшись в накидки,
К вокзалу шли, судьбу кляня.

«За что мы Бога прогневили? -
Мать причитала без конца, -
Законы чтили, скромно жили,
Трудились в поте мы лица…»

Олег ответил: «Может, мама,
В живых остались мы с тобой,
Поэтому и нам награда -
Взять вызов, брошенный судьбой!

Возможно, наши испытанья
На этом кончатся, потом
Нам будет счастье воздаяньем,
За жизнь, прожитую трудом».

13.

Вот марта первых две недели
Среди предвыборной байды
Так незаметно пролетели,
Что не оставили следы.

Вернувшись к будничным заботам
И приютив на время мать,
Олег работал по субботам,
Чтоб отставанье наверстать.

Но вот окончена суббота,
Назавтра отдых, выходной,
Олег придумывает что-то,
Для матери своей родной.

Неплохо было бы, решил он,
По центру города пройти,
Местам любимым, сердцу милым
Визит воскресный нанести.

Назавтра, решил он, пойдем на Манеж
И башен кремлевских пройдемся промеж,
Пройдемся по площади Красной,
Что в мире не сыщешь прекрасней.

Где стены, что помнят Ивана-царя,
Где памятник тем, что встречает заря,
В награду за войско в дни смуты,
Их руки навеки сомкнуты.

Увидим, приятно ласкающий взор,
Блаженного Васи Покровский Собор.
Причудлив, затейлив узор куполов,
Среди алых звезд и двуглавых орлов.

А дальше – Васильевский спуск и река,
Не так широка,  и не так глубока,
Зато при гранитных она берегах,
Красиво сверкает  в бетонных мостах.

А там Храм Христа, словно Феникс,воскрес,               
В закатных лучах горит золотом крест.
За ним, как свободного духа набат,
Гитарными струнами дышит Арбат…

Составив план такой красивый,
Олег разделся, лег в постель,
Свет погасил и сон шумливый
Узрел, невиданный досель:

Вот площадь Красная, народу
Полна до самых до краев,
Не видел он еще отроду
Такого моря из голов.

Шум, гам над пестрою толпою
Ликует, празднует народ,
Вдруг над Москвою, над рекою
Пожара зарево встает!

Петух кровавый заметался
Меж башен древнего Кремля.
Вдруг страшный треск вдали раздался
И загудела враз земля.

Бежали все, куда придется,
Казалось – вот он, Страшный Суд.
И сердце в лихорадке бьется,
Как будто был под ним батут…

Олег проснулся потрясенный:
Опять проклятый вещий сон.
И липкий страх традиционный
Почувствовал на сердце он.

Что день грядущий нам готовит?
Строка из Пушкина всплыла.
Что за сигналы сон мой ловит?
Что мне судьба приберегла?

Неужто катаклизм всемирный,
Или чудовищный теракт?
Конец ли нашей жизни мирной,
Земли пришельцами захват?

Олег не знал, что дальше делать.
Куда звонить, куда бежать?
Чтоб в спешке глупостей не сделать,
Решил немного подождать.

С утра за завтраком с семьею,
Он рассказал свой страшный сон.
Напуган будущей бедою,
Весь день ходил не в духе он.

Прогулку в центр отменили,
(Судьбу решили не гневить),
В ближайшем парке походили,
Чтоб страх немного подавить.

14.

Вечерний чай, семья вся в сборе,
Спокойный выдался денек,
Собака дремлет в коридоре,
На лампу прыгнул мотылек…

Наверно, вещих снов цепочка
Прервалась – так Олег решил -
Не сбылся сон. Забыть - и точка,
Он сделать вывод поспешил.

Бубнит неслышно телевизор
И Савик очень там шустер,
Минувших выборов сюрпризы
Он разбирать язык натер…

И вдруг сон на экране ожил!
Средь башен древнего Кремля
Бушует пламя… «Боже, Боже!
Ведь это ночью видел я,

- Олег вскричал, - Что там творится?
Война? Иль может быть, теракт?»
Он к телевизору стремится,
Но там рекламный блок, антракт…

Глядят в испуге друг на друга
Олег с детьми, старушка-мать,
И жизни всей его подруга,
Не зная, что предпринимать…

Вот снова «Вести», на экране -
Охвачен пламенем Манеж,
Бушует яростное пламя,
Пожарных мечется кортеж.

Пожар, невиданный доселе,
Грозит приблизиться к Кремлю.
Вокруг – толпа, бурлит веселье,
Прохожих, буйных во хмелю…

И тут Олегу стало грустно,
Нет страха больше, лишь тоска,
Горит Манеж, горит искусство,
Картина мрачна и дика…

Не год виновен високосный
Несчастий наших череде,
Виновен наш ход мыслей косный
И безответственность везде.

С таким подходом нашим к делу
Опять нас ждет несчастный год.
Пока не потеряли веру,
Изменим нашей жизни ход.

Ведь и землею мы богаты,
Народом, недрами Земли.
И беспризорные ребята
В такой стране быть не могли.

Пусть на полях хлеба родятся,
А то бурьян растет сейчас...
Шумят леса, стада плодятся -
И все наладится у нас!

Февраль-июнь 2004.