Любить...

Горит огнём и льёт водой, и камнем падает,
Не огорчает, но и, в общем-то, не радует.
Не отбирает, не даёт, но всё ж мне кажется,
Пройдёт ещё полгода, год, она отвяжется.

Моя беда, моя печаль, моя слепая боль…
И уж не вспомнить, кто же даровал мне эту роль.
И не пойму, зачем играть, когда лишь нужно жить.
Не сознавая, что к чему, приходится любить.

А где любовь, не далеко до преступления,
И мы с тобой как будто этой жизни пленные.
Была ты рядом, но ушла, я, наконец, один.
И уплываю, стоя у руля «битловских» субмарин.

Я падал вверх, летел, но вниз, промазал, но попал…
Ты постучала в дверь мою, я в тот же миг упал,
И я заснул, увидел сон, но было в нём не то…
В нём три шестёрки золотом сияли над крестом…

Я как в гробу, но только с окнами и выходом,
И я живу пропущенным тобою вызовом.
Я подыхаю, и в моральном смысле лёг на дно,
Стоит вино с кефиром, между ними знак «равно».

«А по утру, они проснулись, были счастливы,
Но в разговорах почему-то перешли на «вы».
И были слёзы, а в ответ было: «Прощай, прости…
Ведь в этой жизни нам любовь не суждено спасти».

И я прощаюсь, а мораль сей басни такова:
Когда ты смотришь ей в глаза, и не нужны слова.
Открыл ты рот, и изменил всё расстановкой слов,
И ты один, и где твоя бессмертная любовь…»

И не понять, зачем играть, когда лишь нужно жить…
Не сознавая, что к чему приходится любить…