Младенцы

Заветной старости мозоль
Окрасит плавностью движенья.
Старик – пустой аэрозоль –
В экстазе буйного слеженья.

Затёрт, растерян, дружно взят
Под шефство пионерской сменой.
Он не простит разбившим ряд
Их исторической измены.

Наивной юностью поход
В Эдем ушёл бы через горы,
Но слов свинцовых хоровод
Разрисовал свои узоры

На белых парусах рубах,
На синих юбках, чёрных шортах.
Застыла вечность на губах
Цветов, таких прекрасно-мёртвых.

Им не воскреснуть, не молись,
Пусть Достоевский плачет пьяно.
Пускай Дали готовит кисть,
Рахманинов – фортепиано.

И кто-то будет лгать для всех,
Уверен, что ему поверят,
Про несвершённый детский грех
И жертвы в битвах с лютым Зверем.

Не надо только самому
Себя разубеждать и мучить,
Что, мол, всё это ни к чему,
Мол, царство тьмы, тот самый лучик

Какой-то там звезды средь звёзд
Вдруг обозначил возрожденье…
Пошло всё к чёрту! Ведь всерьёз
Детей бросают в море слёз,
А не в игре воображенья.

И тонут дети, как топор…
Преображаясь постепенно…
И вот уж дядька Беломор
На брег выводит их из пены.

Но как-то грустен этот акт
Садистского преображенья:
Здесь сапоги чеканят такт,
Окрасив мощностью движенье,

И одряхлевших гвардий строй,
Недоубивших деток в сроки,
Сметён той самой детворой,
Усвоившей любви уроки.