Мещанский быт, кричит на карнавале

- Мещанский быт, кричит на карнавале,
Безумный шут, в толпу кидая взгляды.
И замирает третее сословье.
И вдаль летит куда-то балаган.
Шут оснащен величием деталей:
Классическим трагизмом клоунады,
Двусмысленностью жалкого подобья
Напыщенных, разряженных мещан.
Шут глух и нем ко всяким проявленьям
Усилия, бессилья, состраданья.
Спокойно поднимаясь по наклонной,
Он неуклонно требует к своим
Метаморфозам и перерожденьям
Растущего тревожного вниманья,
У женщин с бородой и павильонов
Со змеями, отобранного им.
И девочки с глазами незабудок,
С глазами Немезиды гувернантки,
И мальчики - грядущие патроны
И чудом затесавшийся поэт,
Рабочие, их жены, перламутром
Искусственным украшенные, гадки
Шуту и так пронзительны поклоны,
Презрительно кидаемые в свет.
Отцов семейств не балует Создатель -
Им суждено везде встречать препоны,
И эти, столь чувствительные чада,
Не уберечь от сути шутовства.
Куда ни глянь - насмешливый предатель,
Улыбкой столь граничащей со стоном,
Что, кажется, в ней рай сошелся с адом,
Колеблет все устои естества.
Дух молодости жаждет отречений.
Будь то шуты, воители, поэты,-
Юнцы всегда стоят поближе к сцене
И почва душ питает семена,
Которые подбрасывает гений,
Бубенчиками, требуя к ответу
Века и поколения, презреньем
Венчая времена и имена.
Вот так и длится это наважденье.
Мелькает жизнь во сне и сны о жизни.
Бегут года как кони карусели.
И вдаль летит куда-то балаган.
Отряхивают птицы оперенье
И ввысь взлетают, а с земли завистник
За ними смотрит и дождавшись еле
Уходит в ночь,в белеющий туман.

2

Ночь. Звезд над нами чистых словно капли,
Как слезы на ресницах у любимой,
Дрожащих тихо на щеках вселенной,
Нам кажется уже не сосчитать.
Свинцовых туч, как будто дирижаблей,
Флотилия, сомненьями гонима,
Проносится. Мир набивает цену.
И истина уходит в рукоять
Ножа.
А мы сидим и этот город
Плывет, несется с нами сквозь пространство,
Сквозь время. Утонченные эпохи
И варвары, проносятся во тьму.
Наш город - призрак пробуждает голод
У хищников и зависть у мещанства.
И все ж они смеются, так как вздохи
Давным давно наскучили ему.
Нет, мы не соучастники, мы даже
Нисколько не сочувствуем. Мы только
Лишь наблюдаем за метаморфозой,
Записываем, запиваем. Мы
Тем и сильны, что нам никто не скажет,
Мол, оплатите счет, поскольку стойка,
За коей мы сидим всего лишь греза,
Везде лишь горы, реки и холмы
И ночь.
Бегут века как кони карусели.
Пустеет площадь. Смех или досада
В том лишь что шут, окончив представленье
К двенадцати мертвецки будет пьян
Поскольку ждет прибавки три недели,
Закрыв глаза на то, что в темень сада
Его жена с директором как тени
Выходят, покидая балаган.

О, ты, прохожий, требующий жеста
Немыслимого в амфитеатре суток,
Постигшего познанье и смиренье
И равного в покое и борьбе,
Доверься нам, из лучшего подъезда
Мы видим ночь и взгляд ее так чуток,
В ответ нам отражающий броженье
Любимых строк оставленных себе.