Рассказы отца о войне

Содержание:
             Вступление
        1.  "Ванюши"
        2.   Бомбёжка
        3.   Под Шлиссельбургом
        4.   "Взвейтесь, соколы, орлами"

Вступление

Написано по рассказам моего отца, Савинова Бориса Ивановича, ветерана Великой Отечественной войны. 
Эти рассказы папа записал в последние годы своей жизни в общей тетради по моей настойчивой просьбе.  До этого он, как мне теперь кажется, мало рассказывал о своём воинском пути.  Хотя с армией связана вся его жизнь, и у нас дома всегда было много книг о войне, мемуаров известных полководцев.
Папа любил перечитывать историю Ленинградского военного округа, в котором служил вплоть до 1968 года.  Свой воинский путь папа коротко записал в своей автобиографии.    

"После учёбы в военном училище с июня 1942 года проходил службу на фронтах Великой отечественной войны на офицерских должностях в составе Гвардейских миномётных частей. В оевых действия участвовал с июня 1942 по май 1945 года на фронтах: Западный, Ленинградский, Калининский,
3-й Украинский, 4-й Украинский, 2-й Белорусский.  В конце войны состоял в должности начальника химической службы Гвардейской миномётной бригады 2-го Белорусского фронта.  В мирное время продолжал службу в Советской
Армии, уволен в запас приказом от 6 июля 1968 года в офицерском звании "майор".
 
 Когда папа записывал свои рассказы, он составил карту боёв, в которых он принимал участие.  На этой карте обозначены города и населённые пункты, составляющие не малый список: г. Зубцов, г. Ржев Калининской области,
г. Гжатск, г. Вязьма, г. Сычёвка Смоленской области, Ленинград, Шлиссельбург, пос. Марьино (на Неве),  станция Синявино,  Усть-Ижора, Колпино, пос. Красный Бор и станция Поповка Ленинградской области, станция Чапаевка
Запорожской области, г. Запорожье, г. Мелитополь, г. Орехов, Малый и Большой Токмач, Аскания Нова, сёла Григорьевка и Константиновка Херсонской области, Перекоп, г. Николаев, Николаевский плацдарм на Днепре, Малые и Большие Белозёрки, Сиваш, Крым, г. Армянск, г. Джанкой,  г. Симферополь, г. Бахчисарай, Сапун-Гора, г. Севастополь. 

Далее: г. Белосток в Белоруссии, Восточная Пруссия, Польша, Германия (Алленштайх, Данциг (Гданьск), Кениксберг
(Калининград), Гдыня, Сопот, Бромберг (Быгдощ), Торн (Торунь), Бреслау (Вроцлав), Катовицы, Легницы, Загреб, Шверин, Штетин (Щецин), остров Рюген.

  Часть рассказов папы я записал в стихотворной форме, что и предлагаю Вашему вниманию.


"Ванюши"

Год уже война гремела, самый страшный первый год.
Наконец-то под Москвою фронт продвинулся вперёд.
Дали фрицам по загривку! Не прошёл в столицу враг,
Чтоб ему теперь вернуться - допустить нельзя никак.

Неспроста, сынок, весною наша часть сформировалась
И колонной боевою ближе к фронту направлялась.
Как-то в сумерках московских: "По машинам!", - пронеслось,
Заработали моторы, и движенье началось.

Больше ночью, маскируясь, хоть не так уж путь далёк,
По уже освобождённым - Клин, Калинин и Торжок,
По дорогам, где "чёрт сломит себе ногу", - говорят,
Под дождём ползли машины... в общем - на руках солдат.

А нагружены, как надо, под брезентом кузова.
Смотришь, но не разберёшься, что там... вроде как дрова...
Посторонний знать не должен, тайна очень высока -
По фашистам бить готовы сверхсекретные войска. 

И секрет держали строго (в этом был большой резон),
Что такое миномётный гвардии дивизион,
Что к гвардейским миномётам мы назначены служить.
Расскажу тебе подробней, что к чему, уж так и быть.

Каждый знает, что такое, если скажем мы - "катюши".
Ну, а наши установки называли мы - "ванюши".
С направляющих взлетают реактивные снаряды,
Только всё это сначала на земле поставить надо. 

*
Вот представь: расчёт поставил направляющую раму,
Закрепили на опорной и в сошник упёрли крепко.
Вчетвером снаряд подносят, что лежит в стволе-футляре,
И таких стволов четыре, полный залп - готов "ванюша".

Командир дивизиона, лейтенант (как я, к примеру)
Получив приказ о цели, выбирает направленье,
Возвышенье вычисляет по квадранту-угломеру,
И командует расчёту всё поставить так, как должно.

Жди теперь приказа к залпу, отойдя "чуть-чуть" подальше,
Потому что в те секунды, что ракеты вылетают,
Происходит ад кромешный - вой и пламя - есть что вспомнить.
Там же, где они взорвутся...
                В общем - всё, что есть, сметают.
*

Вскоре наша часть колонной подошла к передовой.
Перед нами лишь пехота.  Дождь идёт, идёт стеной...

На позицию средь леса
                встали.  А приказ таков:
"Залп готовить по фашистам.
                Цели - в городе Зубцов.
После залпа - наступленье.
                А пока пехота ждёт".
Ждёт в окопах и не знает, что за сила с ним идёт.

*
И пошла у нас работа - день иль ночь, не замечали,
Из машин снаряды, рамы на позицию таскали.       
Взмокли от дождя, от пота, но с военною сноровкой
Мы успели подготовить к сроку наши установки.    

И ударил залп могучий, через лес ракеты мчались, 
Словно огненные копья в небо чёрное впивались!   
Сноп огня и бездна грома вмиг врага ошеломили,   
Все их дзоты-укрепления в прах один разбиты были.

Нам сказали, что пехота, позабыв про наступленье,
Залегла в своих окопах, испытала потрясенье.
Гром, огонь над головою - ты представь-ка на минутку...
Что ж, секретность тут сыграла над пехотой злую шутку.

Вновь пришёл приказ готовить залп по городу Зубцов.
Новый залп!  Теперь пехота в бой пошла без лишних слов.
С благодарностью в дальнейшем отзывались о "ванюшах",
Скольким жизни сохранили...
                Не устал?  Ну, дальше слушай.



Бомбёжка

Со своим дивизионом вёрст немало мы прошли,
Вот лесами и полями скрытно к Ржеву подошли.
А до Ржева залп под Вязьмой, залп под Гжатском и Сычёвкой,
Лето всё сорок второго были в деле установки.

Направлялись по приказу:  фронт один, потом другой...
Повезло, что нас потери обходили стороной.
Что главней в бою: везенье или хитрость и расчёт?
Залп, второй - бегом погрузка - где нас враг потом найдёт?

Страха не было вначале, должен я тебе признаться,
И усталости не ведал - молод был, всего лишь двадцать.
Но под Ржевом боевая обстановка накалилась,
Девять залпов раз за разом!  Отойти не получилось...

Я так думаю, фашистам мы прилично досадили.
Засекли нас, и над нами вскоре "Юнкерсы" завыли.
Что теперь искать причину, почему мы оплошали...
Никаких совсем укрытий сделать нам не приказали.

Сверху не было прикрытья, мы - внизу без маскировки,
И пошли утюжить нас восемь раз без остановки.
Была адская бомбёжка! Взрывы всё с землёй смешали.
Не смело б меня в воронку, жив остался бы едва ли.

Сколько там лежал, не помню, весь засыпанный землёю.
Если бы не откопали, худо было бы со мною.
После этого налёта стал испытывать я страх,
А товарищи увидели сединки в волосах.

Был убит тогда наш первый командир дивизиона,
И убитых было много, почти треть от батальона...
Позже много насмотрелся я ранений и смертей.
Так обидно было, больно, хоронить своих друзей.




Под Шлиссельбургом

Наши части отозвали в сентябре сорок второго.
А под Ржевом, скажем прямо, разбомбили нас сурово.
И бойцов лишились многих: кто с раненьем, кто - убиты,
Да и наши установки, в основном, были разбиты.

Две недели передышки, что там будет впереди...
Я представлен был к награде - первый орден на груди.
Этот орден краснозвёздный не последний из наград,
До Победы дней не мало - путь в блокадный Ленинград.

"В ярости злой канонады
Немецкую гробить орду
В железных ночах Ленинграда
На бой ленинградцы идут"
                Н.Тихонов
из поэмы "Киров с нами"

Через Тихвин, через Волхов шёл на север эшелон,
Этот край к сорок второму году был освобождён.
От Невы до Шлиссельбурга фронт на Кириши тянулся,
Проглотил бы зверь весь город - Ленинград, - но поперхнулся!

Сеял смерть огнём, блокадой, мёртвой хваткой город сжал,
Но лишь только "шевельнётся" - сразу сдачи получал.
Так стояли. Каждый - пушки, миномёты поточнее направлял
И под Невскою Дубровкой в землю сеяли металл.

Досыта полита кровью эта невская земля...
Батальон, другой и третий, не стянулась чтоб петля,
Шли в атаку, стиснув зубы, - левый берег не далёк...
Весь укрыт телами павших страшный Невский пятачок.

*
В ноябре сорок второго нас доставили в Кобоны,
Где на судно погрузились все бойцы дивизиона.
Через Ладогу на запад, и мы верили - не зря:
Значит, будет наступленье не позднее января.

Ленинградский фронт, и снова для гвардейских миномётов
По позициям фашистов день и ночь вести работу,
Укрепленья, доты, пушки - всё крошить, уничтожать,
Чтоб по городу-герою и не думали стрелять.

Так прошёл декабрь, с боями сорок третий год встречали
И приказ о наступлении с нетерпеньем ожидали.
По всему правобережью шла большая подготовка,
От Дубровки к Шлиссельбургу встали наши установки.

Кроме нас, большие силы подготовлены в кулак,
Артиллерия и танки - всё, что нужно для атак.
Наконец, он, долгожданный, день прорыва наступил,
Все лишенья, ожиданья, ратной славой искупил.

Про себя скажу: так ясно день двенадцатый, январь,
Моя память сохранила, огневой мой календарь.
Отработали "ванюши" - залп по Марьино, второй!
Мы стоим как раз напротив - наши цели за Невой.

И в прорыв на лёд на невский войска ринулись вперёд,
Разрезая зверю шкуру до Синявинских болот.
Нет блокады! Разорвали то злосчастное кольцо.
И слезой скатилась радость ленинградцам на лицо.



"Взвейтесь, соколы, орлами"

"Взвейтесь, соколы, орлами!
Полно горе горевать!"
          народная песня

Развивая наступленье, всё вперёд, громя врага,
Фронт к весне застыл на время: враг стоял в посёлке Мга.
Наши части воевали в Усть-Ижоре, а потом
Встали в Колпино...
                И снова воевали день за днём,
И неделя за неделей, без малейшей остановки.
Вот приказ пришёл: для залпа выйти к станции Поповка.

Красный Бор - деревня - рядом. Сотни, тысячи снарядов
Каждый метр перепахали...  Немцы в Пушкине стояли.
А из Пушкина всю местность видно в рамки их прицелов -
Лупят, гады, по квадратам: дом за домом, цель за целью.

Не пройти колонне нашей по дороге на Поповку,
Ночью легче, только надо знать в деталях обстановку.
Значит, надо всё разведать, в Красный Бор пройти пешком
По растаявшей дороге и под вражеским огнём.

Вышли трое: я, Беридзе - командир дивизиона,
Комиссар, не помню имя, помню то, что родом с Дона.
Где - идём, где - перебежкой от воронки до воронки:
Прыгай сходу, чтобы мимо  мчались страшные осколки!

Полежим в воде и снова, взявшись за руки, вперёд.
Мы - вперёд, а смерть за нами по пятам идёт, идёт.
Но задача есть задача, хоть до жути страшновато...
"А для смелости не спеть ли?"  Комиссар: "Давай, ребята!"

- "Взвейтесь, соколы, орлами!
   Полно горе горевать!
   То ли дело под шатрами
   В поле лагерем стоять!

   Там едва заря настанет
   Строй пехоты зашумит,
   Барабаном в небо грянет
   И штыками заблестит!"

С песней, верно, шли бодрее - цель близка, но долог путь,
Тут обстрел затих на время: враг задумал отдохнуть...
Повезло на самом деле - живы, что и говорить,
В ледяной купели были - "покрестились" - будем жить!

Красный Бор - мы ищем место, где позиции поставить,
Чтобы ночью незаметно сюда технику доставить.
Посмотрели все подходы: где проехать, как пройти -
Где машины не проедут, там руками поднести.

Пункт устроили командный мы в фундаменте разбитом
И "блиндаж" соорудили - угол, досками накрытый.
Связь по рации - сообщили обстановку, ориентиры:
Подвозите, мол, "вещички" - здесь "прекрасные квартиры".

В ночь машины прибывают: установки и снаряды,
Да без устали работа - до поры укрыть всё надо.
Подготовка шла неделю: днём обстрелы не давали,
Все семь суток продержались, важность залпа сознавали.

Что усталость, слякоть, холод,  офицеру и солдату,
Если вот - настало время заплатить врагу расплату.


Взвились птицами ракеты, пламя бурей в оперенье,
И во вражий стан домчались за секундное мгновенье!
За обстрелы и убитых, за разруху отомстили,
И на Пушкин в наступленье путь пехоте мы открыли.

Песню нашу с комиссаром помню я с тех давних пор,
Помню станцию Поповку и деревню Красный Бор.
"Взвейтесь, соколы орлами! Полно горе горевать!"
Вот чего тебе про песню, сын, хотел я рассказать.




Псков, 2005 год.