Баллада о мести

I

Пять часов продолжалась травля,
Триста долгих минут.
Крови оленьей черные капли
Мягкую землю жгут.

Яма, настил и дубовый кол,
Вбитый вверх острием.
И камень, как волчий коготь, вспорол
Брюхо в один прием.

Шкуру - на плечи, мясо - в костер.
На запах дети сползлись.
С рук человек равнодушно стер
Туши парную слизь.

Ночь наползает на каждый звук
Сетью прозрачных рек,
И череп с рогами на ближний сук
Вешает человек.

Но чаща не спит и глядит и жжет
Зраком полной луны.
В чаще олениха-мать ревет,
И стоны ее страшны:

“Черное небо, омой мое
Горе красным дождем!
Вспорото, как и у сына, твое
Брюхо Млечным Путем!

Три года пасла олененка я
И сберегла от всего,
И сына ни рысь, ни волк, ни змея
Не тронули моего!

Но спорота шкура, сломан хребет
И не срастется вовек.
Сына куски моего кладет
В пламя костра человек!

Защиты прошу.  И любой ценой
За месть мою заплачу!
Убить - вместе с детьми и женой -
Я человека хочу”.

II

Олениха духов лесов и воды
Молит за горе свое.
Но молчит Земля, на Полярной Звезды
Нанизанная острие.

И, пав на колени, склонив рога,
Глухо мать говорит:
“Я клана свободу за жизнь врага
Тебе подношу, Танит”.

И месяц мигнул, и по лесу стук
Прошел, как дрожь, семеня.
И вышла из ночи Танит на луг,
Держа в поводу коня.

Синеет на шее Танит бирюза
Блеском неба зимы,
И молча Танит поднимает глаза
Цвета зеленой тьмы.

Mолвила дева: “Oдин удар
В твоей позволяю судьбе.
В тот полдень смерти мгновенной дар
В рога я вложу тебе.

Скоро воды родника испить
В чащу пойдет человек -
Только тогда сможешь ты убить
Семя его навек.

Но если замедлит тело бросок,
И промахнешься ты,
Навеки будет оленя кусок
Частью его еды.

У родника орешник растет,
Будешь за ним стеречь.
И ворон, каркнувши, принесет
О человеке речь.

В чаще стоит, за рощей дубов,
Скала, холодна как лед.
На ней удар ты своих рогов
Пробовать будешь влет.

И в день когда брызнет красный гранит,
Срезом слюды блестя,
То будет знаком, что я, Танит,
Благословляю тебя”.

И ветер промчался сквозь древний бор,
И с ветром фантом пропал,
Умчался к подножьям Подлунных Гор,
К черте окоема скал.

Ш

Сон вместе с тусклой луной уплыл
В призрачную страну,
И из оленя убитого жил
Вяжет жена струну.

Гладкий и крепкий выходит жгут,
Вьется в смуглых руках -
Нитка и леска, канат, и кнут,
И сети рыбацкой взмах.

Вьется веревка - длинна, тонка,
Не рвется и не гниет.
И будут будущие века
Нанизаны на нее.

Веревка поможет в миру, в бою,
Средь жарких и стылых дней...
И пра-пра-правнучку, дочь твою,
Как ведьму, вздернут на ней!

IV

В яме красным кишки блестят;
Ладонью солнце прикрыв,
Видит крылатую тень дитя,
Садящуюся на них.

Трава не дрожит, не дрожит лоза,
Бездвижен лист на ольхе,
И смотрит ворон в оленьи глаза,
Лежащие в требухе.

Ворон клюет и глотает и рвет,
В крыльях стынет жара,
И в руки ребенку, поев, дает
Два хвостовых пера.

Полет на ладони детской лежит
Сгибом двух плоскостей,
И задрожала от смеха Танит
Оленьих груда костей.

Если примет ребенок дар,
То человеку полет
Придет после тысяч веков труда,
Но все же придет... Придет...

И оторвется от тверди твердь,
Воздух вспоров крылом,
И первый пропеллер первую смерть
Даст ворону в небе том.

И тело закружится в в высоте,
И время польется вспять,
И кто-то в руки поймает те
Два черных пера опять.

V

Бухает буря черным слоном
С молниями бивней,
И пялит череп под дождь и гром
Глазницы еще черней.

Близкий гром подкрался как тать,
Поднял над костром золу -
Это в лесу олениха-мать
Бьет рогами в скалу.

Первый удар.  Но стоит скала.
Первая капля дождя
По красной гранита скуле стекла,
Как первая крови струя.

Снова олениха тело в полет
Влагает, воздух вспоров,
И гром, отвечая, из тучи бьет,
Густеет дождя покров.

Третий разбег - и с неба сверкнув,
Вспышка змеей летит.
И разметалась скала, как пух,
Град - граненый гранит.

Хлещет гром драконьим хвостом,
И у пещеры с сука
Сшибает череп на землю он,
Отламывает рога.

Ворон слетает из темноты,
В клюве приносит весть.
Каркает: ‘О олениха, ты
Свою заслужила месть!

Через три дня к роднику пойдет
Враг твой сквозь леса тишь.
Там, у струи сокровенных вод,
За сына ты отомстишь.

У родника за орешником ждать
Тебе указует рок”.
И, замолчав, стал ворон счищать
С клюва куски кишок.

VI

После дождя набухла трава,
Речка журчит, блестя.
В чащу идут собирать дрова
Женщина и дитя.

“Мамочка, страшно мне, мертв и нем
Орех этот в свете дня.
Девы леса сидят на нем
И манят к себе меня!

Целит в сердце ветками, жжет
Листьями как огнем.
Темная смерть, притаившись, ждет
Скрытая за кустом!

Мама, боюсь, там где раньше была
Гранита в лесу стена,
Смотри, на кусочки теперь скала
Ударом разнесена!

Мама, мне страшно и плохо мне -
Там, у лесных болот,
Женщина на вороном коне
Нас неподвижно ждет”.

“Не бойся, сынок, золотинка моя,
Я тебя охраню,
С куста сушняк обломаю я,
Духов леса сгоню.

Молнией ночью скалу убил
Неба и грома бог,
И на осколки всю раздробил,
Вот, подбери кусок.

Мстится тебе, никого вдали
Нету, сыночек мой”.
И по тропе обратно пошли
Сын и жена домой.

VII

В вечера ветре зевает ад,
И мертвый череп луны
Видит  - у ног человека лежат
Предметы – темны, странны:

Ветка ореха.  Бечевки моток.
Два вороных пера.
Два рога.  Острый гранита кусок.
И желтый язык костра.

VIII

Следующий - гнева день – настал,
И по лесной тропе
Идет по болоту и между скал
К своей человек судьбе.

Хочется пить; лесная вода
Жажду ему утолит,
И прикоснулась к рогам тогда
Мягкая длань Танит.

Ореха куст расплескался водой
И снова застыл как лед.
Темный ужас перед тропой
Делает шаг вперед.

Черное тело закрыло свет -
Черное в синеве.
Не оставляют копыта след
В темной лесной траве.

Шерсть-чешуя и глаза-огни,
И каждый конец рогов
Сверкает силой смерти Танит -
Блестит бирюзой богов.

И давится лес болотом, рыча.
Уходит зенит в надир.
И что-то рвет человек с плеча,
И остановился мир.

IX

Дымкой нисходит на чащу Страх
За оленихой вслед,
А у человека в обеих руках
Странный зажат предмет:

Переплетены два рога струной
Из жил оленьих мослов,
И скреплены врастяг бечевой
Два острия рогов.

С ударами сердца вместе дрожит
(А каждый удар – как гром)
Тонкая ветвь, что в руке лежит
У жилки одним концом.

С одной стороны человек полет
Перьями вклеил в торец,
Гранитный осколок жалом вперед
Врезан в другой конец.

Так первый лук из рогов и жил
В болотном, меж скал, долу
Согнул человек.  И в тетивку вложил
Первую он стрелу.

И на мгновенье сокрыла мгла
Солнца полдневный жар.
Звон тетивы.  Наносит стрела
Жалящий свой удар.

Шерсть разрезает и в горло бьет.
А дальше – белая кость.
Стрела рассекает шейный хребет,
Пронзает тело насквозь.

X

На тропке мертвое тело лежит.
Свернулось Время кольцом.
И выткалась на тропе Танит
Перед человека лицом.

“Встали созвездья на новый путь, -
Молвила тихо она, -
Твоя стрела изменила суть –
Ту, что Земле дана.

Сделай сыну лук своему
Из этих костей и жил,
И передай ту стрелу ему,
Которой сейчас убил.”

Сказала – пропала.  Но Страх сковал
Болота, луга, леса.
Ведь знает вода, знают пики скал,
Знают и небеса.

Знает Земля и помнит звезда
Солнце, туман, Луна –
Услышана той оленихи мольба
И удовлетворена.

Лук человек из рогов согнет,
И через пятнадцать лет,
Взяв его, сын за отцом пойдет
По той же тропинке вслед.

Воды испить нагнется отец,
И снова склубится мгла,
И сзади в сердце, через крестец
Вонзится ему стрела.