Нашега

 - 1 -

Несут ветра мой ветхий чёлн
По морю судеб и событий.
И я боюсь – в потоке волн
Не доплыву до бухт укрытий.

Когда упругая вода
То вниз, то вверх меня бросает,
А путеводная звезда
Во тьме все реже мне мерцает,

Мой ум печалью омрачён,
Смятеньем жутким мысли полны,
А, между тем, мой жалкий чёлн
Бросают, словно щепку, волны.

Я лихорадочно гребу,
Уж кандалами вёсла стали.
Зачем молиться на судьбу,
Скрестивши руки в ритуале.

Пусть в кровь мозоли на руках,
Пусть пот и соль мой взор туманят.
Пока струится жизнь в висках –
Своим спасеньем буду занят.

О, море, скольких храбрецов
Ты в своих водах утопило.
Но смерти я плюю в лицо –
Презренна мне ее могила.

Шалишь, мне в пасть твоих акул
Еще не время устремиться.
Пока в тебе не утонул,
Мне есть, за что с тобой сразиться.

Дави свинцовою водой,
Вздыбь мощь свою до исступленья.
Но верю я – в борьбе любой
Всегда есть шансы на спасенье.

 - 2 -
 
И вот, о, Боги, я спасен –
Покоем сонным гладь объята.
Не слышно боле рева волн,
На небе синь, в душе отрада.

Своим соленым языком
Телок лазурный борт ласкает,
А тонкой нитью горизонт
Свой круг печальный замыкает.

Повис безжизненным крылом
Напрасно сохраненный парус –
Надежд так много было в нем,
Так мало радости осталось.

Какая польза от шеста
И тряпки, сморщенной без ветра.
Обвисший парус – суета,
Как тот кошель, что без монеты.

А время, между тем, несёт
Тупой украдкой опасенья –
Как долго я во власти вод
Смогу остаться без движенья?

Гореть мне в адовом огне,
Голодной смерти ждать мучений…
Поверьте, нет врага страшней,
Чем безысходность положенья.

А что глупее может быть –
В аду чертям кричать проклятья,
Или слезу на плаху лить –
Бесперспективное занятье.

Помилуй Бог и сохрани –
Не буду петь в мажорных струнах.
И ты, читатель, отдохни
От строк печальных и угрюмых.

 - 3 -

Средь пышной зелени лесов
И водопадов окружений,
Не ведая других миров,
Живёт одно святое племя.

Здесь все по принципу богов –
Не делай зла себе подобным.
Без мудрецов и дураков,
Без очень сытых и голодных.

Здесь порох пули не бросал
На птиц доверчивые стаи,
А костяной в руке кинжал
Еще не ведал крепость стали.

Все было просто и мудро,
По-детски были все счастливы,
А пищу, ласку и тепло
Промеж собой легко делили.

Где привилегии живут
Лишь очень юным или старым,
Там дни безоблачно текут
Своим не писаным уставом.

Ни войск, ни тюрем, ни замков
Вам не найти, как не ищите.
Нет даже признака домов –
Один очаг для всех – обитель.

Их герб – тугая тетива,
А может - снасть для рыбной ловли,
Вечнозеленая трава,
Иль вечно голубое море.

Страна, описанная мной,
Нигде не значится на картах,
Она щепоткой островной,
Затеряна в морских пространствах.

 - 4 -

Закончив все свои дела,
Которых тьма всегда на суше,
Пирога в море путь взяла,
Чтоб там губить морские души.

То ли по прихоти богов,
А может по другой причине,
Как знать? Но горстка рыбаков
Умчалась в глубь морской пучины.

Им служат картой вековой
В ночи распахнутые звезды.
По ним – назад, к себе домой,
Вернутся рано или поздно.

Долбленный дерева кусок,
Бамбука шест, да холст на реи,
Отваги, может быть чуток,
И все дела – пирога к цели

Летит, по зеркалу скользя,
Играя бризом в лунном свете.
Не скоро бросят якоря,
Покуда в море тралят сети.

Итак, не буду рисовать
Я сцены нашей жаркой встречи.
А, если честно вам сказать,
Не стыковались наши речи.

Да и какую речь держать
Полумертвец еще способен –
Скупой на слезы зарыдать
В минуты жалкой встречи склонен.

 - 5 -

И вот, вином меня взбодрив,
А что мне делать оставалось,
К корме веревку закрепив,
Взял путь домой рыбацкий парус.

В мозгах моих сомнений рой
Рисуют жуткую картину –
Как нежно сказано – домой,
Кому – домой, мне – на чужбину.

Во чреве своего челна
Лежу безропотной добычей –
Какая ждет меня страна,
Какой народ, какой обычай?

Пирогу с яхтой не сравнить,
Как апельсин с еловой шишкой.
А посему придется жить
У черта лысого под мышкой.

Могу представить без труда,
Как буду племенем обласкан
И все грядущие года
Ходить в набедренных повязках.

Забыл, о чем еще вчера
Полуживой безумно бредил.
Нет в жизни худа без добра,
Судьба сама вручила жребий.

Пусть дикарем, но буду жить,
Бряцая костяным кинжалом.
И это лучше, чем кормить
Акул своим мешком костлявым.

Еще у Бога помолю –
Ему не много, мне не мало –
Чтоб я головушку свою
Не отдал диким каннибалам.

 - 6 -

Среди вечнозелёных чащ,
Не далеко от водопада
Стояли хижины, теснясь
К скале, а с моря шла прохлада.

Костры струили в синеву,
Белее чаек, дыма клубы.
Поодаль сочную траву
Жевали неустанно зубры.

Собак ленивая брехня
Срывала часто гам павлиний,
Да неустанно ребятня
Визжала гомоном невинным.

А среди детской суеты,
Среди молчанья старцев здешних,
Цвели, как горные цветы,
Невесты, жёны мест окрестных.

В них, безусловно, что-то есть,
Ну, до чего ж они изящны,
Аборигенки здешних мест,
Легки, подвижны, сладострастны.

Их кожа, чистый шоколад,
Волнисты шелковые кудри.
Черней ночи у них глаза,
Точёней амфор плечи, груди.

Открыты злачные места
И лишь нехитрая тесёмка,
Не шире конского хлыста,
Скрывает нечто от ребёнка.

 - 7 -

От всех подружек вдалеке,
Вдоль полосы морского брега
В своей задумчивой тоске
Брела печальная Нашега.

Её, то среди водных масс,
То среди дюн, всегда поющих,
Увидеть можно всякий раз,
Хоть в полный штиль,
Хоть в вихрь злющий.

Ей нравилось бродить одной
Среди журчащих вод лагуны,
Или лежать в палящий зной
На самом гребне лысой дюны.

Нагревшись, по песку потом
Летит к скале, где ждёт прохлада,
Чтоб искупаться нагишом
В прохладных струях водопада.

Визжала, бегала стремглав
По каменистой водной ложе,
Искрилась бисером вода
На грациозной её коже.

За эту странность женихи
Считали девушку дикаркой,
А женщины и старики
То ей в лицо, а то украдкой

Бросали колкие слова
И неприветливые взгляды.
Как едкий дым, плыла молва
О ней без лести и услады.

Хоть и была во цвете лет
Немного странная Нашега,
Но даже лёгкий комплимент
Из уст мужчин ей сказан не был.

 - 8 -

Назад, по глади голубой
К своим кострам неслась пирога
И чёлн убогий за собой
Она влекла по воле Бога.

Завидев с берега, гурьбой
Детишки, девушки и жёны
Бежали дружною толпой
К своим отцам, к своим влюблённым.

Ликуя, брызгались водой,
Кричали, плакали, смеялись,
А им в ответ, наперебой,
Добычей дивной восхвалялись.

Смешались в общую толпу:
Детишки, жёны, чёлн, пирога
И лишь одна на берегу
Стояла наша недотрога.

 - 9 -

Уже смеркалось, и костёр
Собрал вокруг народ дремучий,
Где состоялся разговор
О столь невиданной добыче.

Вожак не знал, как поступить
И потому роптали люди.
Судьбы моей гнилая нить
Была во власти строгих судей.

Одни, что с пеною у рта,
О чём-то громко рассуждали,
Другие, словно лик Христа,
Внимали первым и молчали.

Поодаль многие усы
Крутили так, без всякой цели.
Как талисман мои часы
У предводителя висели.

Я раза два пытался им
Всё объяснить по сути дела,
Но только доводам моим
Никто не внемлил. Откровенно

Меня никто не понимал,
Лишь больший всплеск недоумения
Мой жалкий ропот вызывал
В иноязычном исполнении.

Одних смущал мой странный вид,
В насквозь промокшем одеянье,
Голубизною глаз в других
Ко мне питалось любознанье.

И только девушка одна,
Как бы поодаль наблюдая,
Мне показалась, что она
Меня по жестам понимает.

На вожака бы мне смотреть
В моём бесправном положении,
А я, пренебрегая смерть,
Уставил взор свой к юной леди.

И недвусмысленно толпа
Вдруг уловила наши взгляды.
- Нашега - голос вожака
Позвал девчонку, и та рада

Хоть как-то пленнику помочь,
Приблизилась к нему, с часами,
При этом молвила, что ночь
Уже близка, остыли камни.

Он никуда не убежит,
Коль все привязаны пироги,
Я ж буду ночь за ним следить
И в этом мне помогут боги.

Да будет так, сказал вожак,
Хоть ты и странная девица.
Подбрось-ка хворосту в очаг,
Нам трезвость утра пригодится.

 - 10 -

Когда ушёл народ честной
По этикету строгих правил,
Быть вместе в тишине ночной
Счастливый случай нам представил.

Она, Нашега, не спеша
Сварила ужин незнакомцу.
Поодаль села, чуть дыша,
Ещё не скоро глянет солнце.

Следила пристально за мной,
А я и не скрывал свой голод.
Когда управился с едой,
То жестом дал расспросам повод.

Вот, тыча пальцем в грудь свою,
Она промолвила – Нашега,
А после в сторону мою
С немым вопросом посмотрела.

Ответил я без лишних фраз,
С достоинством, ни бога ради.
Коль ты Нашегой назвалась,
То я, естественно, Геннадий.

Итак, мы знали, кто есть кто,
Она – Нашега, я – Геннадий,
На этом весь наш диалог
Исчерпан был, увы, некстати.

Она, имея свой акцент,
Мой слух столь щедро ублажала,
Я что-то ей бубнил в ответ,
Она меня не понимала.
 
Когда двум людям не понять
Из лексикона даже слова,
Есть повод жесты применять
Для разуменья разговора.

Полураздетой, у костра
Она казалась мне богиней.
Тугая грудь её была
Для глаз моих магнитом сильным.

И ей не удавалось скрыть
От глаз моих своё смущенье.
Слова не надо говорить,
Чтоб кануть в бездну наслажденья.

Друг к другу нас влекло всерьёз
И под шатром ночного неба
В свидетелях у вечных звёзд
Мне отдала себя Нашега…

 -11 -

Как часто заставляет жизнь
Идти совсем другой тропою,
А между тем, все собрались,
Ждут предводителя с женою.

И вот весь в перьях, при часах,
Но странно, всё ещё на шее,
Пришёл с достоинством вожак,
Как прокурор в столь смутном деле.

Недобрым взглядом посмотрел
То на меня, то на Нашегу,
Кулон по-прежнему висел
У предводителя на шее.

Я, соблюдая этикет,
Приблизился к вождю несмело
И ловко перенёс браслет
В другую область его тела.

Какой ребяческий восторг
В глазах владыки я заметил,
Как будто время без часов
Остановилось на планете.

Причём, заметьте, он не знал
Сей безделушки примененье,
Как амулет поцеловал
Чужих народов рук творенье.

 - 12 -

Нашега первой, не таясь,
Пред ним упала на колени
И не слеза из глаз лилась,
А смелый ливень в день весенний.

На непонятном языке
Отца родного умоляла
И, как рабыня, на песке
Владыке ноги целовала.

Меня такая сцена в шок
Повергла в страстном изумлении.
Я тоже рухнул на песок
Перед Нашегой на колени.

У всех сограждан на глазах
Я обнял девушку за плечи
И поцелуем на устах,
Я подтвердил Нашеги речи.

Толпа затихла в этот миг,
И только мерный шум прибоя
Скрывал двух душ надсадный крик,
Как вопли чаек в плеске моря.

Бездонной вечностью была
Столь судьбоносная минута.
Она всю жизнь в себя взяла,
Чтоб изменить судьбу столь круто.

Вожак отчаянно молчал,
Нашеги мать – его супруга,
Тугой волною о причал
Упала в обморок без звука.

Я далеко не полиглот,
Но понял, словно боги сверху,
В уста вождю налили мёд –
Благословить на брак Нашегу.

 - 13 -
 
И вот, под барабанный бой,
В своих набедренных повязках,
Увёл меня охраны строй,
Причём все лица были в масках.

Там, где расщелина у скал
Была чуть выше водопада,
Меня приют мой ожидал
До ритуального обряда.

Я был безмерно удивлён,
Рыдал от счастья, если честно,
Когда девичий гарнизон
В пещере мне вручил невесту.

С большой прилежностью когда
Пещерный свод замуровали,
Я понял, это навсегда
Нас в подземелии повенчали.

 - 14 -

Лампадой тусклой свет струил,
А на полу, на шкуре зубра,
Молилась, не жалея сил,
Моя прелестная подруга.

Её, чуть влажные уста
В молитвенном бреду шептали,
А лик распятого Христа
Сиял, как в православном храме.

Откуда здесь святой Иисус?
Молитвенный обряд откуда?
О, боже правый, ну и пусть
И хорошо, что не Иуда.

Не буду девушке мешать
Нести обряд исповеданья,
А литургию нарушать –
Совсем не доброе желанье.

И я ушел, прикрыв свечу,
Почти на цыпочках, небыстро.
В таких условиях чуть-чуть
Преобладает любопытство.

Теперь я знал наверняка,
Что эти тумбы – стологмиты,
А вертикально с потолка
Свисали свечкой столоктиты.

Пока бродил я в полутьме
По лабиринтовой пещере,
Всё время долетал ко мне
Неуловимый звон капели.

То приближался этот звон,
То удалялся, замирая,
И мне казалось, будто он
Со мной, как с мышкою играет.

Но вот, протиснувшись сквозь щель,
Почти занозою из раны,
Я выпал и стою теперь
На дне потухшего вулкана.

Небесным светом синева
Молниеносно ослепила
И свежей зеленью трава
Меня приятно удивила.

Какой божественный ландшафт
Вдруг моему открылся взору –
Журчал приятно водопад,
А вниз ручья, по косогору,

Как будто призрачный мираж,
Как будто выстрел пистолета,
Весь в зелени стоял шалаш,
А у него ждала Нашега.

 - 15 -

Светилась изнутри она,
Счастливая после молитвы,
Без нескольких недель, жена,
А я ей муж, ещё без свиты.

Какая сладкая пора,
Когда речей почти не надо,
Чтоб получать венок тепла,
Достаточно всего лишь взгляда.

А взгляды были горячи,
Так горячи, так искромётны,
Что водопадные ручьи
Стекали с нас, кипенья полны.

Мы необъятное объять
Смогли, спасибо нашим судьям.
Ну, кто такое мог сказать,
Что женщины ушами любят.

А, тем не менее, луна
К нам, словно в крынку заглянула.
Мы были пьяны без вина,
Как пьяницы после загула.

Сжигал костёр огнём дрова,
А то, что звёзды здесь увидят,
Они не выскажут в словах
И грубой сплетней не обидят.

Калейдоскопом колдовским
Мелькали зори, дни и ночи.
Нам хорошо было двоим,
Что даже меркло слово – очень.

Я вам нисколько не совру,
Когда продукты иссякали,
Я брал тугую тетиву,
А стрелы в цель всё попадали.

Здесь было много разных птиц
От куропаток, до павлинов,
Они зажаристо пеклись
И ублажали нас, счастливых.

Была салатная трава
С кореньями столь аппетитна,
А сок кокосовый всегда
Нам заменял хмельные вина.

Общенье, это благодать,
Что даже сам я не заметил,
Как пару фраз сумел сказать
На их певучем диалекте.

Мы часто, греясь у костра,
Всегда о чём-то лепетали.
Процесс познания – игра,
Где увлечённо мы играли.

Не знали мы, когда и как
Благословят нас на венчанье,
Нам было счастливо и так,
Без принародного признанья.

Читатель, их оставим здесь,
Наедине с любовью страстной.
Когда ещё сюжеты есть
В сценарии судьбы ужасной.
 
 - 16 -

К вечнозелёным берегам
Совсем не перелётной птицей
Пристал печальный караван,
Чтоб утолить себя добычей.

Они приплыли, чтоб убить,
Дичилась вражеская стая.
Как Бог смог это допустить,
Ум здравый не воспринимает.

Отважно, Родины сыны,
Свои знамёна защищали,
Но силы были не равны
Пред натиском коварной стаи.

Ну, разве костяной кинжал
Мог одолеть клинок булатный,
Пусть даже мужества запал
Горел, как порох в битве ратной.

Когда последний воин пал
В пожар разбойного пиратства,
Никто над гробом не рыдал,
Всех увезли в остроги рабства.

Пираты тщетно каждый дюйм
Ищейским нюхом прочесали,
Всё, что имело ценность, в трюм
Снесли, а пленных заковали,

Мужчин – к тяжёлому веслу,
Девиц – команде на усладу.
Всегда найдётся подлецу
На ком излить свою досаду.

У алчности – свои глаза,
У варваров – свои устои :
Всё, что не взяли паруса,
Сгорело в прах, утопло в море.

Лишь горизонтная струна
Последний парус проглотила,
А бирюзовая волна
Пустынный берег подсолила –

Все стихло здесь на берегу
И не подымется из тлена.
-----------------------------
Читатель, брось своё (гу-гу),
Ещё не кончилась поэма.

Читатель, здесь не буду я
Туманить ум Ваш словесами.
Какая жуткая резня
Случилась здесь – судите сами.

 - 17 -

Под брачным сводом шалаша,
Там, где любовь торжествовала,
Ничья не дрогнула душа,
Слезинка скорби не упала.

Уж близился к концу обряд,
Семь лун над соплом промелькнуло,
А там, за сводом не шумят
И эхо горное уснуло.

Не может быть, ведь знаю я,
Что ровно через семь закатов
Нас поведёт до алтаря
Весёлая ватага сватов.

Они сегодня по утру
Должны расчистить вход в пещеру.
Обычай свадьбы очень крут,
Нельзя ломать устоев веру.

Так было испокон веков
И я не раз на свадьбах пела,
Где юных дев и женихов
Венчал вожак со знаньем дела.

А мой отец, известно всем,
Обряд не даст судьбе на милость,
И если нет дрожанья стен,
То значит, что-то приключилось.

А нам из этого мешка
Без посторонних ухищрений
Не выбраться, тонка кишка,
К тому же Гена мой, не гений.

Такая вот пришла на ум,
С неотвратимостью паршивой,
Чреда совсем не праздных дум
К невесте, некогда счастливой.

 - 18 -

По опечаленным глазам
И по натянутой улыбке
Я догадался сразу сам,
Что счастье наше, ой, как зыбко.

Кто муровал пещеры вход
Горой каменей и цементом,
Уж, видно, больше не придёт,
Снабжённый нужным инструментом.

Отвесна кратера стена,
Что замыкается над нами.
Застывшей магмы бахрома
Свисает острыми краями.

Как пасть акулы изнутри,
Ощеренная в миг убийства.
Сквозь зубы эти не пройти
Без снаряжений альпиниста.

Ну, хорошо, есть водопад,
Есть озеро, а в нём воронка…
Постой, да это вариант –
Булыжный камень, чем ни пробка.

Я ж в городе ни раз топил
Соседей в праздники и будни.
Задачи в школе проходил
Про две трубы в одном сосуде.

Да, Архимед – не идиот,
Его ценила вся Европа.
Заделать щель, изладить плот
И жди нашествия потопа.

Объем у ванны не большой,
Вода струит почти с карниза.
(Опять вода, о, боже мой)
Она, как к новой жизни виза.

Три дня, четыре, может пять
По скромненьким моим подсчётам,
С Нашегой будем шлюзовать,
Не тесно будет нам? – чего там.

Всё лучше, чем долбить скалу
С тупой надеждой на спасенье.
Упор один – на тетиву,
Да на Нашегино копченье.

Итак, возьмусь-ка я за плот
Как представитель грубой силы,
Ведь я ж не круглый идиот
И знаю груз на чём возили.

Как говорится – камнем вниз
Лети булыжник, чёрт с тобою.
Надёжной пробкой становись,
Тем самым дай нам путь на волю.

Не мало камушков свозил,
Пока воронку рассосало.
Наградой за утрату сил –
Вода заметно прибывала.

Пришла пора заделать щель,
Единственный проход к пещере.
Успешно эту канитель
Вдвоём с Нашегой одолели.

Сентиментальная моя,
Трудолюбивая Нашега,
На плот кусочек янтаря
Взяла с затопленного брега.

На волю путь всегда не прост,
Зато отрадней ликованье,
Когда с Нашегой в полный рост
Мы оказались на вулкане.

На кромку кратера когда,
Мы с поцелуями ступили,
Стремглав обрушилась вода,
Как будто черти люк открыли.

Там, в глубине, где был шалаш,
Что прятал наши поцелуи,
Лил водопад, спаситель наш,
На дно живительные струи.

Прибой аккорды вдалеке
Перебирал, как на гитаре,
А в своём хрупком кулачке
Нашега нянчила янтарик.

 - 19 -

Какой был свадебный обряд –
Бой барабанов, люди в масках,
А вот финала вариант
Не радовал своею лаской.

Нагромождение камней,
Бездонных пропастей армада,
И мы, без связки, без ремней
Идём по шатким сходням ада.

Лук боевой через плечё,
Кинжал – вчерашний зуб акулы,
Колчан тугой не пуст ещё,
Да тёплый мех бараньей шкуры.

Я впереди за вожака,
А по пятам, за мною следом
Идёт, как лань, в руке рука,
Моя бесстрашная Нашега.

Остры, как зубы у серпа,
Над бездной шаткие каменья.
В горах обманчива тропа,
Неверный шаг – и крах паденья.

Нас укрывал туман крылом,
Уже мы пьём коктейль молочный,
И вот, застигнутые в нём,
Уснули мы под сводом ночи.

Лишь солнца первые лучи
К объятьям нашим прикоснулись,
Мы, отдохнувшие в ночи,
Под поцелуями проснулись.

С опаской явной, на обрыв
Мы устремили свои взгляды–
Любой бы ветерка порыв
Нас просто сдул в исподнюю ада.

О, горы, вы берёте в плен
Своей красою величавой,
Но часто, часто вместе с тем
Таят погибель ваши скалы.

 - 20 -

Но вот, оставив за спиной
Орлов скалистые владенья,
Мы шли счастливые домой
На шум прибрежного теченья.

Нашега прыгала, резвясь,
Как трясогузка на рассвете…
Вдруг ягуара злая пасть
Ощерилась гримасой смерти.

Вмиг замерли все трое мы,
Три пары глаз остекленели
И только лук из-за спины
Успел я выхватить, прицелясь,

Пустил звенящую стрелу
Ни в бровь, а в глаз, да так умело –
Винтом, похожим на юлу,
Взвилось в кирпичных пятнах тело.

Изрёк гортанный звук оскал,
И в то же самое мгновенье,
Унёс пятнистый ягуар
Мою стрелу в свои владенья.

 - 21 -

Прошло полмесяца с тех пор,
Как породнила нас помолвка,
За этот срок в отрогах гор
Не изменилась обстановка.

Стоят на тех же всё местах
Хребты у самой кромки моря,
Им тщетна наша суета,
Как и людское наше горе.

Жизнь человека коротка:
Рожденье, детство, юность, старость –
Всё умещается в тисках
Щепотки лет, какая жалость.

Но даже это – ничего
И то стараются убавить
Те, кто считает за богов
Себя, пытаясь миром править.

Так было испокон веков,
Неужто так и дальше будет?
Смените злобу на любовь,
Её Христос пророчил людям.

Нарушив заповедь Христа,
Не станешь более счастливым.
Души убогой пустота
Не может властвовать над миром.

Возмездие придёт всегда
И не найдёшь ты оправданья
В процессе божьего суда
За чьи-то горькие страданья.

 - 22 -

Картина жуткая ждала
Невинных узников вулкана.
Повсюду пепел и зола
Вместо приветливого стана.

Не слышно детских голосов,
Всегда безудержно крикливых,
Нравоучений стариков
В сужденьях столь неторопливых.

В ярко окрашенных цветах
Уж не видать павлиньих перьев,
Младую зелень на зубах
Угрюмо зубры не теребят.

И даже лая не слыхать
Собак, что день и ночь в дозоре.
Сетей рыбацких не видать,
Что сушатся всегда у моря.

Один ревущий водопад
На камни льёт всё те же струи,
Но здесь уже никто не рад
Его холодным поцелуям.

Печаль Нашеги не унять,
Лавина слёз, рыданий звуки.
Где брат, сестра, отец и мать,
Где мои милые подруги?

Какой злодей, какой вампир,
Какой отступник божьей веры
Здесь учинил кровавый пир?
Печаль моя не знает меры.

Повсюду стрелы наизлом,
Фрагменты костяных кинжалов,
Пирога на песке вверх дном
И всё вокруг в следах кровавых.

Одни лишь угольки в дыму
На месте отчего приюта.
Лихая доля, почему
Ты обошлась со мною круто?

Зачем коварная судьба
Мне ниспослала испытанья.
Такую ль участь я ждала
Взамен желанного венчанья?

-----------------------------

Поплачь же девочка, поплачь,
С души излей слезами горе.
Палач, на то он и палач,
Он перст судьбы – ни чуть не боле.

 - 23 -

Как ни маши судьба кнутом,
Как ни тусуй капризный жребий,
Живой, заботясь о живом,
Всегда подумает о хлебе.

У костровища на краю,
Где некогда судьба решалась,
Я поднял курточку свою,
Точней, что от неё осталось.

Под лацканом, где был значок,
Вдруг уколол себе я палец –
Чем эта штучка ни крючок,
Если поправить её малость.

Чем тетива ни поводок,
Немного мысли и терпенья,
Кора пойдёт на поплавок –
Вот и готово снаряженье.

Копьё, что воин шлифовал,
Вполне заменит удилище.
Червей, где только ни копал,
Я носом чую их жилище.

И вот, как в добрые года,
Доверившись вечерней зорьке,
Я тихо замер у пруда
В излюбленной рыбацкой стойке.

Не долго плавал поплавок
У камышей, дразня сердечко,
Один, другой, ещё нырок
И вот желанная подсечка.

Уха отличная была,
Рыбацкая, без всяких штучек.
Мужчина – повар у костра,
Уха не любит женских ручек.

 - 24 -

Уже смеркалось, ночь близка,
Сгущались тени понемножку,
Смотрели звёзды свысока
И мы – на лунную дорожку.

Каким бы смутным не был день,
Какие б мысли ни терзали –
Луны, серебряная тень,
С души прогонит все печали.

Полнее счастья просто нет,
Чем у костра, при лунном свете,
С любимой девушкой сидеть
И сердцем слушать звёздный ветер.

Душе становится теплей,
Когда под мерный шёпот углей
Стираем с памяти своей
Всю суету вчерашних будней.

В ночной тиши, где лёгкий лист
Чуть зашуршит – приятно слушать,
Вдруг, жалобный щеночка писк,
Нам своим плачем съёжил души.

Откуда, милый, взялся ты,
Под пологом кромешной ночи,
Среди гнетущей пустоты,
Такой вот тёпленький комочек?

Нашега нежно, как дитя,
Его к своей груди прижала,
И сигареткою в затяг
Во влажный нос поцеловала.

А он, взъерошенный, дрожа,
Не пряча острые царапки,
Как к родной матери прижал
Росою смоченные лапки.

Ну, что, холодненький ты мой,
Так аппетитно грудь слюнявишь.
Дай, накормлю тебя, постой,
Уха, она и псу товарищ.

Ночь в летний месяц коротка,
Восток уж в небе теплил пламя
Лишь слышалось сквозь треск костра
Его завидное лаканье.

Когда рассвет своим крылом
Коснулся пальмовых колосьев,
Услышал я сквозь чуткий сон
Моих часов привычный посвист.

Вдруг что-то ёкнуло во мне
И прыгая, как звонкий мячик,
Слух, напрягая, средь камней
Я обнаружил скрытый ларчик.

 - 25 -

Я в одиночестве не стал
Вскрывать заветное посланье,
Нашегу шепотом позвал
На судьбоносное свиданье.

Покрепче, чем ночного пса,
Она к груди ларец прижала
И ни одна из глаз слеза
На ларь родительский упала.

Когда дрожащею рукой
Был вскрыт ларёк под слёзок струи –
Пред нашим взором, как пароль,
Часы на солнышке сверкнули.

Но не они были для нас
Великой радости причиной –
Рулон пергамента потряс
Своей таинственной картиной.

Среди цепочки островов
Лишь был один помечен кровью –
Так выражают нелюбовь
Всё то, что связано с любовью.

Вожак был явно впопыхах,
Когда клеймил на карте метку,
Он знал достоинство в часах –
Они звенят, пусть очень редко.

Вот почему, сорвав кулон
И, пряча ларчик от плебеев,
Добротной жилкой срезал он
Кусочек кожицы на шее

И, прислонивши к ранке перст,
Он кровью остров обозначил,
В надежде, что мы будем здесь
И улыбнётся нам удача.

 - 26 -

Словами, жестами, слезой
Нашега суть мне объясняла –
Кто был, как говорится, свой,
А кто свирепее вандала.

Какая, право, чехарда,
Ведь островов всего-то горстка,
Ан нет, и здесь живёт беда,
На стыке спорных перекрёстков.

Тот остров, что клеймил отец,
Давно слывёт недоброй славой,
Там с подлецом живёт подлец
И кровожадней каннибалов.

От племени того добра
Не жди, коль будешь его узник.
А там отец, мать, брат, сестра –
Как отвратительна их участь.

Меня одна тревожит мысль,
Что некому помочь беднягам.
Бойцы давно перевелись,
Одних уж нет, а те – не рядом.

И плыть до острова того
Все восемь дён, никак не меньше,
Ты не матрос, скорей всего,
Я, знамо, из отряда женщин.

Пирога, вон, на берегу
Лежит в плачевном состоянии.
Всё, что не надобно врагу,
Подвергнуто огню и камню.

Твоя посудина, друг мой,
Насколько я сильна в познаньях,
Не терпит критики любой,
Не говоря уж о дизайне.
 
Нашега, зря ты так о ней,
Она ещё чего-то стоит,
Ведь я такую уйму дней
В ней дрейфовал в открытом море.

К тому ж челна-то не видать,
Он мог понравиться плебеям.
- Но это вряд ли, мог ли стать
Ненайденный предмет трофеем.

Когда вели тебя гурьбой
На суд, как требует обычай,
Я утопила ботик твой,
Чтоб с глаз долой, на всякий случай.

Нашега, умница моя,
Да ты и вправду много стоишь,
Я, если честно говоря,
С трудом понять могу такое,

Чтоб так вот – взять и полюбить
Меня, державшегося еле,
Да втайне чёлн мой утопить
И ни гу-гу об этом деле.

Так значит, есть, на чём нам плыть
К тому острогу островному.
А тех, кого освободить,
Коль доведётся, уж до дому

Мы непременно довезём,
(уместно здесь сказать – доставим).
Хотя бы на прокат возьмём
У тех же самых каннибалов

Посудину, за их же счёт.
Давай, не мешкая, в дорогу
Подсуетимся, им не мёд
У каннибалов-то, ей богу.

Ну, до чего же ты горяч,
Тебе бы плюхнуться в стихию –
Где такелаж, вода и харч?
Ведь поплывём мы не – за милю.

К тому же, знаешь ли хоть чуть
Про навигацию по звёздам?
Без этих штучек утонуть,
Как пить дать, очень даже просто.

Не поспешая – торопись,
Всё взвесь – к весам не прибегая,
Чтобы потом сырую слизь
Не лить, свой локоток кусая.

 - 27 -

Морская тёплая вода
Опять мой чёлн волной качает.
А я-то думал, никогда
Не встречусь в море с криком чаек.

Весёлой пеной за кармой
Бурлит вода белее снега.
Летит быстрей, чем парус мой,
Впередсмотрящая Нашега.

Домчи за тридевять земель,
Туда, где пленники томятся.
Их надо вызволить скорей
Из унизительного рабства.

Не знаю, как, не знаю чем,
Мы одолеем эту мерзость?
Уж, сделан шаг навстречу тем,
Кто ждёт и верит в нашу смелость.

Там плачут дети, старики,
Заложницы не лёгкой доли.
Порвётся сердце на куски,
Пока они все не на воле.

 - 28 -

Морская тёплая вода
Опять мой чёлн волной качает.
А я-то думал, никогда
Не встречусь в море с криком чаек.

Весёлой пеной за кармой
Бурлит вода белее снега.
Летит быстрей, чем парус мой,
Впередсмотрящая Нашега.

Домчи за тридевять земель,
Туда, где пленники томятся.
Их надо вызволить скорей
Из унизительного рабства.

Не знаю, как, не знаю чем,
Мы одолеем эту мерзость?
Уж, сделан шаг навстречу тем,
Кто ждёт и верит в нашу смелость.

Там плачут дети, старики,
Заложницы не лёгкой доли.
Порвётся сердце на куски,
Пока они все не на воле.

 - 28 -

Упругий ветер в паруса
Упёр свои тугие струи,
А горизонта полоса
Сокрыла остров. Перед бурей

Пусть даже опытный матрос
И тот не сразу распознает
Какого рода бриз принёс
Волну, что яростно качает

Мой, повидавший виды чёлн.
А вот уже картечью брызги
Летят все выше, уж плечё
Промокло напрочь, вёсла склизки.

Никак не справлюсь я с волной,
Хоть парус вовремя погашен.
Я на Нашегу, боже мой,
Смотрю, ей даже чёрт не страшен.

Вот уж, действительно, она
Из племени морского братства,
С улыбкой смотрит, как волна
Нас хочет смыть в своё пространство.

Мне как пред женщиной робеть?
Я всё гребу, да так, чтоб море
Нас не пыталось одолеть
С боков, где б мы хлебнули горя.

Навстречу пенистой волне
Гребу отчаянно, с улыбкой,
А всё ж мурашки по спине
Бегут, довольно-таки шибко.

Так вот чем женщина сильна,
Вот где кремень натуры хлипкой –
В минуты горькие она
Нас подбодрит своей улыбкой.

Не только взглядом и рулём
Она владеет столь отменно,
Ей море – просто водоём,
Она идёт по морю смело.

Вдвоём и беды нипочём,
Сподручней одолеть стихию.
Но все же сбился с курса чёлн
Не на одну морскую милю.

Покуда звёзд на небе нет,
Зачем по ветру ставить парус.
Плыть наугад – себе во вред,
Давай-ка, продрейфуем малость.

Смотри, Геннадий, там вдали
Уж ни дельфины ли резвятся?
А если так, то нам земли
Резонней ближе бы держаться.

К тому же пресною водой
Нам бурдюки не грех наполнить,
Запас её грозит бедой,
Об этом тоже надо помнить.

Давай, доверимся пока
Дельфинам – лоцманам от бога.
Они, не хуже маяка,
К земле укажут нам дорогу.

И в самом деле, до зари,
Пока ещё не вспыхли звёзды,
Мы очертания земли
Увидели на горизонте.

Сопровождающий кортеж
Доверчивой дельфиньей стаи
Позволил взять морской рубеж
И вот наш чёлн к земле причалил.

 - 29 -
 
В тенистых зарослях пока
Наши пришельцы отдыхали,
Дозор донёс до вожака
О том, что чёлн чужой причалил.

На средстве плавательном том
Всего-то было две персоны:
Девица, здешних мест племён,
А с ней мужчина бледнокожий.

Нам цель визита не ясна –
Толи прогулка, толи бегство?
Их надо выслушать сполна,
Причём ни методом ареста.

К тому ж в девице схожесть есть
С одной из дочек, что когда-то
Её почтеннейший отец
В невесты нам пытался сватать.

Ещё недобрая молва
О ней слыла совсем недавно.
Её Нашегой мать звала,
Она мила, но своенравна.

Всех отвергала женихов
И в знатной свадебной пещере
Ни с кем из местных рыбаков
Не муровалась на неделю.

Да, интригующая весть,
Но, как диктует наш обычай,
Всё племя на совет привлечь
И тех двоих, да поприличней.

 - 30 -

Бог правый, во второй уж раз
Стою ответчиком невинным,
Нашега тоже извилась
Перед обычаем старинным.

Ловлю себя на мысли той,
Что будет суд без проволочек –
Я не один перед толпой
И нам не нужен переводчик.

Не долго длился наш процесс,
Слеза Нашеги всё сказала.
Притихли все, и даже лес
Молчал, да так, что жутко стало.

 - 31 -

Вожак, нарушив тишину,
Сказал решительно и твёрдо –
Готовить копья на войну
Всем жителям мужского рода.

Нашега, где шкатулка та,
Что вы нашли на пепелище?
Нам надо знать наверняка
Убийц проклятое жилище.

Трусливый знает, как вести
Себя, наметив цель атаки,
Не поленился же грести
Так долго до кровавой драки.

Там, где бурлящий водопад
Сливает с кручи свои воды,
Немногочисленнен отряд
Защитников святой свободы.

Вот и ударил негодяй,
Насытившись невинной кровью.
Но мы сломаем его сталь
И узников вернём на волю.

Лун восемь плыть до островка,
Ещё натрём себе мозоли.
Нашега, развлеки пока,
Как его там, Геннадий, что ли?

 - 32 -

С последней фразой вожака
Утихли разом пересуды.
Пошли все мыться, где река
Сносила к устью изумруды.

Вот и подумал я тогда
О нашей русской, знатной бане.
Её не знали никогда
Аборигены в этом стане.

Коль есть костёр, коль есть дрова
И подходящий грот подскальный –
Создай смекалку голова,
Чтоб получился праздник банный.

Я объяснил Нашеге суть,
И вот, мешая с глиной камни,
Вдвоем, управившисчь чуть-чуть,
Мы сотворили комплекс банный

Да, баня, это – ритуал,
В ней всё при всём, как в балалайке:
Разгорячённый жаром пар
И плеск воды в холодной шайке.

Всё это будет, а пока,
Сложив для костровища нишу,
Нашеги лёгкая рука
Воздвигла стену к самой крыше.

А маленький совсем лазок,
Что затворялся шкурой зубра,
Ворсинками лизал песок,
Да что там – вышло просто чудо.

Я хворост к нише прислонил,
От угольков затеплил пламя.
И алым цветом обагрил
Костёр условленные камни.

Покуда камень жар вбирал,
Я, не одну проливши слёзку,
Безумный, всё ещё искал
На веник русскую берёзку.

Её здесь не могло и быть,
Но эту горькую досаду
Смогла Нашега заменить
Зелёным кустиком в усладу.

Кто первый пробует пирог?
Конечно пекарь, он в ответе
За свой позор иль за восторг,
Который не скрывают дети.

Вот, шкуру зубра приподняв,
Вошёл я, вслед вошла Нашега
И удивлённо на меня
Она с блаженством посмотрела.

С каменей щедро жар пылал
И мы, меняя друга дружку,
Гоняли веничком тот пар,
Что пот смывал, как рашпиль стружку.

А после, что за благодать,
Мы, раскрасневшись, словно крабы,
Летели, чтоб тела отдать
Холодной речке в миг услады.

Сначала робко, кто был смел,
С опаской шли под шкуру зубра.
Наш заразительный пример
Всех заразил уже под утро.

Впервые за семнадцать лет
В иноязычном, чуждом стане
Я внёс в певучий диалект
Простое наше слово – баня.

 - 33 -

Поплыл корабль вдоль косы,
Туда, где ветер пенит воды.
У горизонта полосы,
Чтобы зажечь зарю свободы.

Хоть говорят, примета есть
Недобрая, когда под реей
Маячит женщина, но здесь
Совсем другое положенье.

Во первых – с ней её жених,
А во вторых, и это важно,
Она заменит хоть троих
Своей натурою отважной.

 - 34 -

Палач, и в Африке – палач,
Детишек малых, хилых старцев,
Наложниц, всех поверг он в плач –
Чем больше слёз, тем слаще яство.

Влачили тяжкую судьбу
Вчера помазанники Бога,
А нынче выдали табу
Всем обитателям острога.

Табу – на вольное житьё
Дала решётка из металла.
И только острое копьё
В окне невольникам сверкало.

Уж видно так устроен мир,
Злодей всем новым обладает –
Из бурой, дьявольской руды
Доспехи в горнах выплавляет.

Ещё вчера, ещё вчера
Я никому бы не поверил,
Что есть такая вот дыра,
Куда попал я, в самом деле.

Такое – можно ли понять?
Такое – можно ли представить –
Ракеты космос бороздят,
Здесь учатся железо плавить.

Читатель, строго не суди,
Не клейте ярлыков поэты.
Моих героев впереди
Ещё ждут новые сюжеты.

 - 35 -

Отважных горстка моряков
Почти достигла своей цели,
Но выйти штурмом на врагов –
Весьма безумная затея.

Дождавшись в небе блеска звёзд
И под покровом южной ночи,
Бесшумно высадил на плёс
Свою дружину мудрый кормчий.

Послал лазутчиков вперёд,
Как принято в походе ратном.
Внезапность – самый верный ход
В сражении с врагом коварным.

Ни абы как, наверняка,
На всё имея взгляд свой меткий,
Достойно в логове врага
В ту ночь сработала разведка.

Все воины в казарме спят,
У штаба бодрствует дежурный.
А там, где узников томят,
Беспечно дремлет караульный.

Если разбить на группы три
И приготовиться к атаке,
То можно тех, кто взаперти,
На волю вызволить без драки.

Так порешили, и пока
Спал атаман в своей постели,
Обезоружили врага,
Да так, что пикнуть не успели.

Нашега первой ворвалась
В освобождённую острогу
И там с родными обнялась,
Даря всем узникам свободу.

Когда был связан атаман,
Заметил я одну вещицу,
Предмет, похожий на наган,
Торчал из брюк под поясницей.

Я потянул за рукоять,
В мою ладонь, под смазку пота,
Легло, готовое стрелять,
Оружие иного сорта.

Откуда этот экземпляр?
Откуда этот взгляд недобрый?
Зачем разнузданный пожар
Сюда занёс чеченец злобный?

Сверкнули ястреба глаза,
И он со свойственным акцентом,
Блин, смог такое мне сказать,
Из трёхэтажного фрагмента.

Уж видно вправду тесен мир,
Коль на задворках у прогресса
Так изощрённо окрестил
Меня отборный мат чеченца.

Так вот откуда – злобы суть,
Так вот откуда – нрав кровавый:
Один сумел пожар раздуть,
Один здесь учинил расправу.

Они панически его,
Как дети малые боялись.
Здесь, на святой земле, острог
Воздвигнут был, какая жалость.

Да, эта ночь прошла не зря,
В ней было сделано не мало.
Свободы новая заря
Над мрачным островом вставала.

 - 36 -

Два вожака родных племён
Уединились торопливо,
А тех, кто ночью был пленён
Ждал суд суровый, справедливый.

Когда злодейства палача
Перед судом открыты стали,
К больным – приставили врача,
Обманутым – внушенье дали.

А изувера, суд решил,
Отправить на безлюдный остров,
Чтоб там судьбу свою влачил
Среди зверей, звериный отпрыск.

Как слепы рабские глаза,
Когда под дулом пистолета,
Себя подвергли наказать
И вот, раскаялись за это.

Всего лишь выстрелом одним,
Он вожака убил жестоко,
А всем, оставшимся в живых,
Внушил, что он наместник Бога.

 - 37 -

Пока мы плыли восемь лун
От мест угрюмых и печальных,
Нашега, нежный опекун,
Вела расспросы о венчании.

Отец, ты выполнишь завет,
Что дал однажды принародно?
Ведь мы в пещере тет-а-тет
Несли свой жребий благородно.

Избранник мой спасал ни раз
Меня от тягот злой судьбины
И был со мной во всякий час
Достойным, преданным мужчиной.

Я вижу, милое дитя,
Ты к чужеземцу привязалась,
И он, ни баловень в гостях,
Считай, что свадьба состоялась.

Живите дружною четой,
Давая жизнь детишкам малым.
И, дай бог, свадьбы золотой
Вам испытать в рассудке здравом.

К тому ж осталось рыбаков
На нашем острове, ты знаешь,
Не густо, пара мужиков:
Я – твой отец, да – твой товарищ.

Ты, батя, стар, чтоб сеть тянуть,
Мне ещё рано деток нянчить.
Пока мальчишки подрастут,
Я буду с Геною рыбачить.

Нашега, предлагали нам
Забыть о буйном водопаде.
Но шибко тянет к берегам,
Где каждый день, как светлый праздник.

 - 38 -

Трофейный застучал топор,
Вигвам – удобное жилище.
Вновь сыпал искрами костёр
На том же самом костровище.

Все заняты своим трудом.
Вожак, он вовсе не чиновник,
Своим искусным ремеслом
Владел, как женщиной любовник.

С жонглерской ловкостью в руках
Мелькал челнок, узлы сплетая.
Рождался невод на глазах –
Одна петля, за ней другая…

Когда затеплился рассвет,
С Нашегой мы взбодрили парус
И за кармой бурлящий след
Так сладко пел, как нам казалось.

Уж скрылись берега огни,
Дельфины мчались, словно пули.
Лишь чайки видели одни
Над морем наши поцелуи.

Не сразу мы подняли сеть,
Наполненный съедобной рыбой.
Зато приятно как смотреть
Нам на чешуйчатую свиту.

Нашега, вправду мне скажи,
Как ты во всём успех находишь.
Крутые жизни виражи
С завидной лёгкостью проходишь.

Я не встречал ещё нигде
Такой вот женщины проворной,
Ты к цели, выбранной своей
Летишь, как в пропасть, ветер горный.

Ничто не молвила в ответ,
А лишь красиво улыбнулась
И, за мой скромный комплимент,
Губами губ моих коснулась.

Вот так, рыбацкий наш дебют
Стал изумительно удачным.
Теперь домой – туда, где ждут,
Туда, где сладко пахнет счастьем.


 - 39 -
 
Покамест в наши паруса
Усердно дул попутный ветер,
Где горизонта полоса,
Вдруг я корабль наш заметил.

Своим особенным теплом
Обжёг меня он, осчастливил.
Трёхцветный флаг над кораблём-
Скитальцем матушки России.

Словами можно ль передать,
В душе как зазвенели струны.
Я, словно мать, готов обнять
Любой предмет на этом судне.

Вокруг родные земляки,
Всегда весёлые матросы.
Я слышу их, в глазах ни зги
Мне не видать, мешают слёзы.

Нашега, умница моя,
Хоть всё прекрасно понимала,
Но на подмостках корабля,
Держа ладонь мою, молчала.

Откуда, парень, взору ты
Явил себя и эту прелесть?
Ответь без слёз и суеты,
Да вразумительно. Надеюсь,

Тебя не надо убеждать,
Что ложь – пособница плохая.
Её сумею распознать,
Коль голова моя седая.

И вот, уединившись, мы,
Втроём в каюте капитана
Беседу дружную вели
Без проволочек, без обмана.

Когда продвинулся к концу
Наш разговор в уединении,
Вмиг распознали по лицу
Мы капитаново решенье.

Хоть паспорт твой не при тебе,
Все ж верю я тебе, Геннадий,
И потому в твоей судьбе
Не ставлю знаков препинаний.

Ты можешь плыть на корабле,
Корабль, это часть державы,
А взять Нашегу, уж поверь,
На то я не имею право.

О, как я низко упаду,
Да лучше жить я перестану,
Когда подругу подведу,
Того чеченца хуже стану.

Уж отпусти на волю нас,
Домашним, вот мой точный адрес,
Всё расскажи, да без прикрас,
Мол, жив, здоров, на этом alles.

Сглотнул корабль горизонт,
Ну, до чего же мал наш шарик.
С Нашегой снова мы вдвоём,
Наверно нам помог янтарик.

 - 40 -

Обратный путь намного слаще,
Всё потому, что он домой
И шоколад был настоящий,
Самарской фабрики родной.

Вином наполненная фляжка
Слегка туманила наш взгляд,
А полосатая тельняшка
На женском теле просто клад.

Во сне такое не приснится,
Но всё бывает под луной,
Ах, ярко как горели клипсы,
Подарок девушки одной.

Он проявил свою сноровку,
Бывалый боцман, что тайком,
Но все же тиснул две коробки
С товарным знаком «Пищепром».

А сквозь морское пенье ветра,
Питаясь солнечным лучом,
С родной, далёкой части света
Звенела музыка ручьём.

Уж остров впереди маячил
И водопад шумел родной,
Мы, окрылённые удачей,
Вернулись счастливо домой.

Ещё такой удачи смелой
Не знали эти берега.
И долго, долго шелестела
С конфет блестящая фольга.

О том, какие испытанья
Нам в эти дни судьба дала,
Все, затая в груди дыханье,
Нашеги слушали слова.

А я, Попова рук творенье,
Как только полыхнёт рассвет,
Включаю, всем на удивленье
И слышу Родины привет.

Но, вместе с тем, вдруг заприметил
Нашеги странную тоску.
Живёт, живёт на белом свете
Святая ревность, вам не лгу.

 - 41 -

Нашега, как-то мне не ловко,
Прошло ни мало лунных фаз,
А вы по воле злого рока
Всё не повенчаны у нас.

Уж если духи вас венчали
В пещере дружбы и любви
И перед Богом отвечали
За чувства светлые свои.

То перед нами, непременно,
Как требует обычай наш,
Под барабан и песнопенья
Из пальм сплетёте свой шалаш.

Вас водопад наш обвенчает,
Где вы нагие, в плеске струй,
Под шум прибоя, гомон чаек
Запечатлите поцелуй.

Спокон веков такой обычай,
Уж жениха ты подготовь,
Пусть он расширит круг приличий,
Совет вам добрый, да любовь.

Не слышно марша Мендельсона,
Ни крика «горько» от гостей,
Зато всё чинно, благородно
Прошло в тот день на свадьбе сей.







(продолжение следует)