Плутоний

«О, русская доля – кувшинковый волос
И вербная кожа девичьих локтей,
Есть слухи, что сердце твоё раскололось,
Что умерли прялки и скрипки лаптей,
Что в куньем раю громыхает Чикаго,
И Сиринам в гнёзда Париж заглянул.
Не лжёт ли перо, не лукава ль бумага,
Что струнного Спаса пожрал Вельзевул?»
      (Николай Клюев)


В глаза мои
Смотрела смерть,
Так долго,
Что теперь
На вас смотрю
Её глазами;
При этом верю
В бога я отца,
Ведь это он
Вложил мне
Меч Хареса в руки,
И крылья дал
В один и тот же час,
Когда сошёл
На землю
Пёс железный.
С сердцем человека.
И стал на вас взирать
Глазами синими,
Но тосковать по звёздам
Взором пса.
И умирать
Так просто,
Как и все, -
Печалью ведомою
Одному лишь богу…
Здесь люди,
Как алмазов
Нет среди людей,
Несомы ветром
По пустой земле,
Где пыль всё мельче
Год от года.
И меч из ножен
Вовсе вынимать
Не нужно,
Летая над равниною усталой,
Отчасти гордой,
Но поверхности пустой.

Прости,
Я больше плакать
Не могу –
Все слёзы выплакал…
Всё остальное кровь,
Такая чистая от боли.
И пусть смеются ветры,
Но когда уйдёшь,
Оставь мне эту дверь открытой.

***

Свет мигает, близится вечер,
И сквозь вечные сизые стёкла
Пахнет тиной северный ветер,
Ночь глядит к нам с издёвкой в окна.
Солнце где-то за чёрной тучей,
С болью в сердце спать ложится.
Филин страшным крылом огромным
Небо занял, плюёт нам в лица.
Вместо снега злые гадюки
Заползти стараются в душу.
Где-то воют беззубые волки.
Ветром жестким вливаясь в уши.
И гниющая вечная тина,
Что принёс нам северный ветер. -
Заполняет безликий город,
Дыры в душах, как паутина
Всё опутала постоянством
Тлеющих костров прощальных,
Только где-то скулит собака,
Кто-то любит без обещаний.
Это всё ужасная сказка,
Только город тот существует.
И холодный невидимый ветер
Подул с севера, смертью дунул.
И смеётся огромный филин,
Вороньё на лету погибает.
Ночь с оскалом нам смотрит в лица,
Ночь безличия здесь хозяин.
Только где-то скулит собака,
Кто-то любит без обещаний,
Только где-то за солнце драка,
Кто сказал,
Что здесь ночь хозяин.