Ведь все мы немного лошади... с Маяковский

Помню один разговор, нечаянно мною услышанный еще 30 лет назад.
Тогда я была 6 летним ребенком. Веселой конопатой девчонкой с двумя огромными бантами, всегда носила один и тот же летний сарафан, и думала, что все так и должно быть.
Любила жизнь, как и все, наверное, в этом возрасте. Думала, что жизнь вертится лишь вокруг меня, и никто меня в этом не разубеждал.
В то солнечный день, я шла по дороге. Несла в руках свою любимую тряпочную куклу Сашку и пакет с четырьмя стаканчиками мороженого.
Подошла к дому, но, увидев ругающихся соседей, решила посмотреть на них из-за угла.
Соседями оказались тетя Мира (ворчливая старушка лет семидесяти, она ничего не могла пропустить, не одарив это «ничего» своим комментарием) и дядя Олег (пьяница, ночующий на лавочке, в основном добрый дядя, иногда давал нам на мороженое, только от него всегда не вкусно пахло).
- Олег, как тебе не стыдно. Молодой парень, красивый, умный. Помню, как ты из школы одини пятерки носил. У тебя ведь золотая медаль! – начала свой разговор тетя Мира.
Дядя Олег посмотрел на неё скучающими стеклянными глазами.
- Ведь еще университет в Москве закончил! А сейчас посмотри на себя – грязный, пьяный. Нет семьи, нет работы! Олеженька одумайся!
Почему-то мне показалось, что стеклянные глаза пьяного заблестели.
- Неужели тебе не хочется жить по-человечески?
Из глаз дяди Олега побежали блестящие капельки.
 - А я, может, хочу, что бы как все – заговорил он -  но кто я? Очередной на бирже труда? Нет работы, нет жилья. Папка с мамкой умерли, сестра тоже. Государство квартиру отобрало – дядя Олег вытер слезы и дальше стал говорить уже более спокойно. – А вы тетя Мира думаете, я не хочу любить? Любить жену, детей, мир, жизнь? Я очень хочу, но не могу. Ничего у меня нет: ни жены, ни детей. Мир для других, для богатых. А жизнь – помолчал – все, когда-то кончается. Вот завтра эту лавочку снесут – указал он на место своей обычной ночлежки.
Я заревела. Понять и осознать головой я не смогла, но мое сердце стучало так быстро, что я думала оно выпрыгнет.
Бросив Сашку, я подбежала к Дяде Олегу и обняла его. Меня не пугало то, что я могу испачкаться об его грязную одежду свой сарафан, я не видела его грязных рук и волос, черных ногтей, теперь я видела его чистое сердце, о которое я просто не могу испачкаться.
- Ведь все мы немного лошади – отчего то я произнесла слова Маяковского вслух – ведь так?
- Да, деточка. Лошади. А есть еще свиньи и собаки. А я и ты лошади – он меня понял.
…В это время июльское солнце жарило мое мороженое, которое вытекало из пакеты. Моя тряпичная кукла начала тонуть в этой сладкой жидкости.

1999 год.