Сказание про святогостарца Григория, охранителя земли русской

       Сказание про святого старца Григория, охранителя земли русской.
         Народ, ходящий во тьме увидит свет великий; на живущих в стране тени 
        смертной свет воссияет.
                Книга пророка Исайи гл. 9
                1
В славном царстве-государстве Российском,
И в сибирском во селе да Покровском,
Появился Божий сын, свет Григорьевич.
Он пришел из областей озареннейших,      
Где способны пребывать дети Божьи лишь.
И сказал ему Господь слова тайные,
Перед тем как отправлять к воплощению.
И сказал ему Господь: “Стойкий сын ты мой,
Скоро ты сойдешь в землю русскую
И вместишь в себя бесов, всех бесов ее,
Возьмешь на себя грехи, все грехи ее,
Выпьешь чашу, помолясь,  яда полную,
Примешь трудность всей Руси как свою беду.
Смысл в том, что суть лекарства от немощи,
Не снаружи, а  внутри в сердце напасти.
И спасение не в бегстве от горюшка,
Это бегство на земле зовут святостью.
А спасение от века скрывалося,
Во отваге немощь всю на себя принять,
Лишь испив до капли яд - противьядие,
Можно отыскать трудность выдержав.
А чтоб вынести тебе это горюшко,
Дам я тебе мощь всей святой Руси,
Всей святой Руси, всей Божественной.
Победи в себе мрак сначала ты,
Озаришь тогда землю русскую,
Освятишь ее и поможешь ей,
Выполнить все то, что завещано!”
Вот такой завет дал Господь ему,
Сыну Божьему свет Григорию.
Помнил договор вестник Господа,
Исполнял свой долг во сибирской мгле,
Исполнял как мог со старанием.
Но настал момент и благой Господь,
Вдруг привел его да во стольный град.
Там молва о нем разделилася
Кто-то смог узреть только тех бесов,
Что дерзнул вместить в себя вестник Радуги.
Только мрак и грязь они видели,
Не увидев отблески силы солнечной.
Те же что смогли чистоту узреть,
Тьмы не видели иль боялися,
Согласиться с тем, что и тьма есть в нем.
И в Сибири он был-то загадкою,
Для кого святым , полным благости,
А кому варнак*, конокрад, злодей.
Только для людей, зрящих тайное,
Было ясно то, что он лишь портрет Руси,
Воплощение он всей Руси-Матушки.
Пусть он дик, спесив, малограмотен,
И страстям своим порой неподвластен был.
Но в глубинах его был сокровенный свет ,
И стремленье к Божеству  непорочное
Все, что свойственно самой Руси- Матушке,
Все сумел в себя вместить отрок избранный.
Пусть загадка он для всех. А Русь понята ль?
Кто сполна ее познал душу русскую?
Но пугает злобный глаз, что непонято,
И решили погубить свет Григория.
Этот мир наполненный детской радостью,
Полный  первозданной открытости,
Получил плевок в сердце чистое,
Получил свинец и отравушку.
А как пытались погубить то Григория,
Ох последнюю надежду российскую,
То и ядом его вестника опаивали,
Ох и ядом его вестника окармливали,
Разве может яд одолеть того,
Кто вместил в себя яды всей земли?
И решили тут они застрелить его,
Но все без толку, он опять живой.
Бледный и хрипит, но все ж держится,
То не просто он  мукой мучался,
То Россия-Мать защищалася.
Ото всех бесов схороненных им.
Но опять отрок сражен пулей дерзкою,
Повалили его в снег окаянные.
А он ожил вновь неповерженный.
Только лишь потом под лед брошенный,
Смерть свою в воде принял лютую.
Но и там еще не сдавался он,
Несколько минут все барахтался.
Это сила всей святой Руси- Матушки,
До последнего сражалась за отрока.
Все же он погиб смертью страшною,
Тем оставил сиротой землю русскую.
Как узнали про погибель Григория,
Ликовали все вокруг до безумия.
На себя взяв кровь и плоть искупителя,
Ждали улучшения быстрого,
Положения Руси в мире напастей.
Но о том они однако не ведали,
Что разбили всего-навсего зеркало,
Отражавшее лишь дел положение.
Ох не нравилось ханжам это зеркало,
Взявшее пороки все в фокус свой.
На Руси же все осталось по-прежнему,
Только не было больше вестника,
Что своею отважной правдивостью,
Проявлял все огрехи сокрытые.
Но есть свойство у бесов: вечно  множится,
Им свободу принесла смерть Григория.
И пошли на Русь войной бесьи полчища,
Легионы то чертей окояннейших.
И кричали черти те: “Наше времечко!”
Черти те надвигались со злобою,
Темной тучей на Мать родимую.
Не в свиней на сей раз повселялися,
А вселилось все отродье нечистое,
В души русских людей открытые.
А потом началися безумия.
Помутился разум всех, кроме избранных,
Побрталися с врагом и пошли войной,
Друг на дружку не молясь люди русские.
Брат ко брату воспылал злобой лютою,
Сын отца хотел убить, отец сынушку.
Стали красными реки русские,
От кровавой бойни меж братьями.
И покрылась землица русская,
Костьми белыми, словно инеем.
Плачем, стонами и рыданьями,
О своих сынах: смелых русичах.
Наступило тогда раздолие
Для волков в лесах схоронившихся,
Для ворон и галок прожорливых,
Для стервятников в степях было пиршество.
Пооткрылися тогда язвы старые,
Принеся с собой в народ тиф с холерою.
Начался великий мор, злое бедствие.
Уносивший в смертный мрак  славных русичей.
Умер скот и даже растения,
Не росли на земле окрававленной.
Так скорбела земля, мать родимая,
Что на время она стала бесплодною.
Начали тогда люди русские,
Есть друг друженьку черным поедом.
И младенцев своих впрок засаливать.
А в то время как сжигали Григория,
Сел в гробу святой, вверх подняв свой перст.
Все о чем предупреждал старец праведный,
Так все и произошло как обещано.
И святой пошел на суд, суд божественный,
А народ сказал ему тайным голосом:
“Ты не спас Россию-Мать от нашествия,
Как же ты не разглядел врагов Матушки,
Что обманную тропою влекомые,
Русь желают освятить злодеяньями.
Думали они  одним метким выстрелом,
Сделать Родину единой и сильною,
Но не ведали того эти детушки,
Что тем выстрелом на сотни осколочков,
Раскололи они силушку Родины.”
Так стенал русский народ тайным голосом,
Обвиняя в горе всем лишь Распутина.
Но еще не знал народ смысла горюшка,
И зачем все на Руси приключилося.