Черный волк

По форме это была традиционная материализация страха. В окрестностях особняка появился Черный Волк, вслед за другими преследователями. Двери не хотели закрываться из-за разных неисправностей в замках, и я понимала, что в любом случае они не выдержат нападения.
Но Волк вошел не через двери – он легко перемахнул через перила балкона; между ним и мной  в этот момент находился один из детей (не теперешних выросших – в этом сне они были еще детьми). Собрав в себе твердость, я внимательно, с надеждой на лучшее, посмотрела на ворвавшегося зверя. И не увидела на его морде, и в его круглых спокойных глазах ни дружелюбия, ни явной угрозы. Раньше, чем мысленный диалог и противостояние между нами закончились, резко проснулась. И снова закрыв глаза, определенно физически ощутила, что кто-то лезет под одеяло… это снова был он, волк… конечно же, едва прикрыв глаза, я снова задремала, и проснулась опять.
В третий раз мне снилось уже, что моя дочь, лет пяти-шести, рассказывает, что в саду гуляет Черный Волк (она его встретила), и другие дети подтверждали, что это не выдумки, что так и есть. И угрозы в этом уже не было.

Утро началось с размышлений об этом звере. Я отнесла его появление к полуночным, перед сном, разговорам о духах зла. Тот, кто будил меня при приближении опасности, тесного контакта с предметом страха, на мой безмолвный вопрос ответил: «это было кромешное зло». Что же – все-таки вернулся тот, кто путал карты, сбивал пути, противодействовал любой устойчивости и постоянству, кроме своего постоянного влияния? «Нет, совершенно определенно – нет. Это то, что всегда есть в мире, что установлено с самого начала». – Я вспомнила спокойное выражение на черной морде. – «Он – глубокое равнодушие к боли и несчастьям. Все то, что помогает спокойно относиться к чужой боли, не сходя с ума от сочувствия и страха перед грозящими опасностями. Равнодушно относиться к своей собственной прежней боли. Он никакой.» Я вспомнила попытки волка забраться под одеяло, и легкость, с которой он преодолевал препятствия. Он пытался установить близость? «Ты никогда не была и не будешь, полагаю, близка с этим духом, он отстранен от нас по природе.» – «Я имел вас всех много раз», – вдруг возразил насмешливый голос. – «Разве ты сам смог бы прожить столько времени в созданной тобой действительности, без самого чудовищного и фатального отстранения, которое только возможно представить… уж если жестокость и преследования отдал другим». Мое согласие с этой внезапной репликой было легким, как и прыжок зверя во сне. Действительно, жизнь была бы невыносимой, если б мы постоянно хоть немного думали обо всем, что происходит в мире. «Он будил тебя не только потому, что хотел охранить от страха и опасности. Ему нравится, что в своих чувствах ты отбрасываешь спасительный баланс безразличия: раз за разом, с последовательностью, приводящей в ужас. Нравится превращение условной привязанности в абсолютную страсть. Нравится, наконец, уговаривать и даже заставлять тебя не делать этого, и наслаждаться отказом. К этому прибавляется красивая и жесткая, классическая мужская тактика: добиться пароксизма страсти, и на всякий случай продлить еще. Но разве не я охраняю и эту игру, не допуская в нее избыток внешней боли?»

Дух удалился, растворился в еще одном стремительном скачке, бросив на прощание: «Я настоящий хозяин этого мира». – «Видимо, это имеет право сказать любой, дойдя до определенного уровня», – говорим мы, разбирая этот странный урок. Ведь игра с самого начала была именно такой. Проигрывает тот, кто пытается использовать временное преимущество, останавливая других. Рискует и тот, кто  не хочет искать свое место, претендуя на чужое, или удовлетворяясь первым попавшимся. А ты, один из хозяев мира, глубоко и по-детски непосредственно слился с покоем Вечной Ночи, позволяющей отжившему навсегда умирать, без лишних сожалений.