Огни Парижа...

Это было, как наваждение...
как лучшее из того, что было и могло бы быть между нами...
Ты возвращался домой...
полным еще каких-то надежд... еще, быть может, сам верящий наивно в то, что говорил... не давая обещаний, ты не кривил душой, говоря, что когда-нибудь вернешься...
мы часто так часто повторяем слова, что сами начинаем верить тому, в чем пытаемся убедить кого-то...

ты позвал меня с собой... повез, как драгоценный груз, с которым тяжело расстаться... как ведомую и ведущую...
мы обемнялись языковыми "любезностями"... тебе никогда не удалось бы объясниться с миловидной француженкой от Талиса , которая из всех русских слов совершенно по случаю знала только "С Новым Годом!"... но прекрасно владела английским... и на редкость непрофессиональной вежливостью... то есть была открыта и всячески пыталась помочь сесть нам в один вагон, несмотря на билеты в разных...
а мне никогда бы не удалось без тебя "непотеряться" в Париже, со своим незнанием французского...
при первых же попытках стало ясно, что французы, несмотря на полное понимание меня, отвечать на английском считают ниже собственного французского достоинства...


Ночь накануне Новогодней...
и Париж... весь в цветах цвета Парижа...
тот, кто хоть раз видел их, никогда не забудет...
Сена, расцвеченная лазерным шоу...
Закрытая Эйфелева башня... над которой светила полная луна, под которой все пространство, как после дождя, было усеяно влюбленными парами...
Воздух дышал любовью... небо было пропитано ей...
и мы, словно в первый раз увидев друг друга... согревали холодную плоть обветрянных губ...
словно последний глоток живительной влаги, срывали с них последнее живое дыхание...
чтобы пронести сквозь вечность...
чтобы запомнить навсегда...
Эйфель мог бы гордиться собой...

где сейчас эта влага?.. в какой песок утекла она...
утекла так, что не питает даже колючие корни надежды...

тогда все было как-будто в первый раз любви...
и этот полуфранцуз - получех в ночном кафе, подававший нам самый обыкновенный омлет и багетты, (потому что заставить себя съесть что-то более весомое не было возможности) так, что мы почувствовали себя, по меньшей мере в королевской ложе какого-нибудь именитого театра... он выделывал па, пел какие-то безумно красивые благодаря языку и голосу песни...
страх сжал сердце, все остальное сжало предчуствие расстования и беды...
и эта найденная тобой серебряная сережка... подарок Парижа...
и эта медальонная фотография в вокзальном автомате...

Увидеть Париж и умереть...
Да, тогда было именно подобное чувство...
Когда знакомый по утру после того, как скорый поезд унес меня в одну сторону, сверхзвуковой самолет - тебя - в другую, посреди дороги разлуки, дороги горьких слез, остановить которые не было в мире ни одной силы на тот момент... когда он спросил меня, передавая оставленную ему мной на хранение сумку, на пронзающем зимнем ветру - ну, как оно?..
Улыбнувшись сквозь предательски наполненные слезами глаза...
сказала... теперь я могу умереть...

... каждый день проходит... в искусственной ли радости, в поиске ли смысла...
в отчаяньи ли... в счастье ли... проходит пустым...
нет более того чувства, что, вот, сейчас... споткнувшись, упав, не о чем больше жалеть... сделано что-то такое, после чего можно умереть...
Все проходит... все чувства и впечатления притупляются... теряют свою четкость и цветность...
и больше не похожи на что-то, ради чего стоило бы жизнь...

и только та первая любовь... отпечаталась огнями Парижа...
и, пусть, ради нее, кажется, тоже не стоило жить...
надежда умрет в тот момент, когда мне больше не понадобиться вдыхать этот холодный зимний воздух...

и все же...

the greatest thnig you'll ever learn...
is just to love...
and be loved in return... /"Moulen Rouge"