звонок

Звоню тебе, лежащей в тёплой пене,
и сердце колокольчиком звенит.
Соседи то болеют за «Зенит»,
то норовят портвейн пустить по вене.
А мне и дела нет: влюблён, влюблён
до степени бесстыдного безумия.
До жара извержения Везувия.
И кажется, что это только сон.
Боюсь проснуться: вдруг мне только снится
твой милый сердцу серебристый смех?
Твой голос, в первый день пленивший всех?
Духи твои, глаза твои, ресницы?
А вдруг проснусь, и - Боже, сохрани,
мне только снились шпили и атланты,
ель на цепи, игра на кухне в фанты,
Филипп и Маша, Уля, все они?
А вдруг - всё сон? А вдруг я сплю и вижу,
как мы с тобой как котики лежим
на лежбище. И от любви дрожим
от самых глаз и ниже, много ниже?
Нет, рисковать негоже мне теперь!
Пусть это сон – не стану просыпаться.
Куда как лучше в счастии купаться,
чем, скажем, отворить соседям дверь,
и слушать о «Зените» и о Путине,
и содрогаться от обычной мути их,
и в сотый раз твердить себе: «Не верь!
Не могут сны тебе являть такое. 
Любовь реальна – смех её высок,
а запах прян, что твой вишнёвый сок».
И, трубку телефонную рукою
я к уху прижимаю всё тесней.
Шепчу тебе: «Любовь моя, я знаю,
что ты со мной, я это ощущаю
от часа к часу всё острей, ясней.
Люблю тебя, люблю, люблю, целую
куда достанут губы, и опять
спешу заснуть, во сне тебя обнять,
и до утра согреть тебя, такую,
какой тебя узнал и полюбил.

Пусть Небо не позволит мне дожить
до дня, когда устанешь ты любить.
Поверь, мне каждый миг с тобою мил.