Белые, белые чайки. Сказка

         Летний вечер завораживал своими тайнами, месяц собирал в хоровод золотые звёзды удивительной красоты, ласковый ветер пел загадочные песни, а девицы-красавицы собрались пойти в лес, проведать местную ведунью.
         Жила ведунья Марфа с кошкой Матильдой в маленьком деревянном домике на берегу Тайного озера.
         Почему и кто назвал так озеро – никто не знает. Даже самые старые жители не могли ответить на это.
         Настя долго думала, всё сомневалась да тревожилась: идти с подружкой к Марфе или выполнить обещание, данное батюшке.  До сих пор не могла забыть ту встречу  единственную, которая так и стоит перед глазами – глаз закрывать не надобно.
         Она была совсем мала, когда познакомилась с обитателями Тайного озера. Мыслимо ли дело: отправилась одна в лес искать цветок сказочной красоты, о котором рассказывала мачеха, и заблудилась.
         А мачеха на это и надеялась. Думала, что не вернётся Настенька назад – дорогу не найдёт.
         Уже темнеть стало. Боится Настя, а всё равно идёт. Вышла она к озеру; а над ним, в розово-сиреневом сиянии, чайки белые кружатся. Замерла... Не смеет шелохнуться. Мурашки по спине вслед за страхом побежали. Что делать – не знает. Но услышала знакомый голос – крик чайки с серебряным пёрышком на правом крыле – успокоилась. Стало быть, не причинят ей вреда.
         Серебряное  Пёрышко  всегда  прилетала  к  сиротинке
в трудные минуты. Без родной матушки нелегко приходи-лось.
         С самого рождения воспитывала её мачеха, и поэтому Настя не познала любви материнской. Лишь Серебряное Пёрышко могла понять и успокоить её.
         Смотрит незваная гостья, дивится: вышла ведунья Марфа из домика и пошла к чайкам по воде... Летают чайки над ведуньей, словно хоровод водят, а Марфа им что-то рассказывает, улыбается. 
         Далеко стояла Настенька, не слышала, о чём они раз-говоры вели. Из-за любопытства страх развеялся. Захотела поближе подойти. Тут и хрустнула ветка под ногой…
         Взметнулась белокрылая стая и исчезла. Осталась только одна чайка – Серебряное Пёрышко да Марфа.
         Вернулась Марфа на берег, а Серебряное Пёрышко упала к ней в ноги и превратилась в красавицу. Поклонилась красавица низко, стала просить, умолять Марфу:
         – Милостивая госпожа, не губи Настеньку – дитя малое! Она забудет обо всём, что видела на озере. И я никогда не напомню ей о себе.
         – Хорошо, Елена Прекрасная! Верю тебе! Пусть будет так, как просишь! – ответила Марфа.
         Взмахнула руками Елена Прекрасная и снова превратилась в Серебряное Пёрышко. Подлетела она к Насте, машет крылом, предлагает следовать за ней.
         По узенькой тропинке да по песчаной дороженьке, да снова по тропинке узкой… вслед за чайкой прибежала Настенька к ручейку. А ручеёк журчит, звенит, песни поёт.
         Возле ручейка – трава зеленым-зелена. В траве зелё-ной рос цветок невиданной красоты. Пожалела Настя цветочек рвать. Постояла, полюбовалась на красоту сказочную, да домой отправилась.
         Помогла Серебряное Пёрышко без хлопот добраться – дорогу показала. Больше её Настенька никогда не виде-ла. И других чаек не видела. Сколько раз прибегала она
к озеру, ждала, звала – всё понапрасну.
         Узнал про то отец – лесничий тех мест, – рассердился. Запретил строго-настрого в сторону озера смотреть – не то что хаживать:
         – Дитя моё ненаглядное – Солнышко ясное! Всюду гуляй, хаживай, но дорогу к озеру не налаживай! Обещай мне клятвенно, душа моя, к озеру не ходить, воды из озера не пить, переход не искать, внимания не привлекать!
         Делать нечего – пришлось Настеньке обещание три раза повторить:
         – Обещаю, батюшка, обещаю, родненький: к озеру не ходить, воды не пить, мосток не искать, чужой взгляд не привлекать!
         Дни, словно карусель на ярмарке, закрутились, завертелись… Вот уже Анастасией стали величать красавицу. Поговаривали, что Настя – дочка лесника – в матушку красотой пошла, а шепотком добавляли:
         – Если бы не забрало матушку Тайное озеро, не было бы счастливее девицы на всём белом свете!
         Время-времечко летело – не задерживалось.
         Однажды навестил их края молодой воевода Никита Всеславович. Как увидел Настеньку – навсегда покоя ли-шился. Надумал Никита жениться. Сватов посылает – сам впереди идёт.
         Ему твердят:
         – Не ходи впереди сватов – не растаптывай дороги!
         Никите всё нипочём:
         – Не верю я вашим небылицам, верю силушке своей.
         Ну да ладно, быстро сосватали. Кто же откажет воеводе; и к тому же – люб он Настеньке, очень люб.
         Свадьба весёлой была, озорной. Всем миром гуляли.
         Всё было бы хорошо, да позавидовала мачеха счастью падчерицы.
         «Дочка родная от любви к Никитушке сохнет, света белого не видит, а Настасья в счастье купается?! Не бывать этому!» – затаились у злодейки мысли тёмные. Поедом, живьём едят её – житья не дают.
         Удумала мачеха недоброе дело сотворить. Вспомни-ла молодость: как отвоёвывала счастье своё, которое несчастьем оказалось. И стала наветы наводить на Настеньку словами лживыми, но ласковыми.
         Воевода раз строго посмотрел, два, да и запретил ма-чехе на глаза показываться.
         А той неймётся. Пошла в тёмный лес за одолень-травой. Сама рвала, сама варила, сама наговоры злодейские наговаривала.
Думала: не устоит Никитушка перед силой злодейской. Не тут–то было. Поболел немного Никита, поболел, да и выздоровел. Нельзя долго болеть – дитя ненаглядное ожидали с Настенькой.
         Ещё крепче озлобилась мачеха. Ничто ей не любо.
         Задумала она Настеньку извести. Снова пошла в тёмный лес. Нашла в трясине мёртвый камень, варила его три дня и три ночи, читала над ним все молитвы наоборот. Сильное зелье получилось, нераспознанное.
         Пока воевода в отъезде был, устроила мачеха чаепитие, да напоила зельем падчерицу.
         Никто зла не заподозрил. Стала Настенька угасать на глазах.  День ещё не успел закончиться, а словно год болезненный прошёл.
         Заметил недоброе батюшка и спрашивает:
         – Что с тобой, моя кровинушка, происходит?
         – Неведомо мне, батюшка. Если бы я сама знала, ответила бы тебе.               
         Пришла подружка Настеньку проведать и не узнала её. Посмотрела со всех сторон, развела руками и сказала:
         – Подруженька моя родная, да нам срочно к Марфе идти надобно.
         – Как же я к Марфе пойду, Любавушка, когда перед батюшкой ответ-обещание держала?
         Подружка стала убеждать, уговаривать лесника:
          – Посмотрите, скоро Настенька на ногах не сможет стоять, не только идти. Не губите родное дитя, разрешите пойти к Марфе.
          – Не могу я разрешить, – возражал батюшка.    
          – Запретами вашими двоих погубите.
          Не выдержала Настя, стала батюшку уговаривать:
         – Не за себя, за малышку прошу. Подумай, батюшка: вернётся Никитушка домой, а его ждёт дом пустой, холодный.   
         Вдвоём всё-таки уговорили. Согласился лесник. Разрешил навестить ведунью да захотел сам пойти с Настенькой к Тайному озеру.

 
         …Притих летний вечер, завораживая тайнами. Месяц призадумался,  загрустил в хороводе золотых звёзд красоты удивительной. Ласковый ветер перестал песни петь и листвою шелестеть.
         А подружки ничего не замечают, идут-торопятся…
         Долгим путь к озеру показался, но всё-таки они оси-лили этот путь. И хорошо, что лесничий пошёл их провожать. А то могли бы не найти дороги.
         Подошли они к озеру – удивляются.
По воде к избушке Марфы лунная дорожка ведёт, а над ней радуга сияет.
Лесник остался ждать недалеко от избушки. Подо-шли подружки к двери, постучали один раз, постучали другой, на третий раз дверь сама отворилась.
         Заходили девицы в малую избушку, а вошли в сказочный дворец красоты невиданной. Всюду цветы дивные цветут, да птицы поют. Смотрят: чайка белоснежная летит им навстречу. Как на пол опустилась она, то превратилась в девицу красоты невиданной. Пригласила их вперёд идти, да не оглядываться.
У Настеньки силы появились незнамо откуда. Плывёт легко, словно лебедь белая; смотрит, удивляется: то ли это дворец, то ли страна невиданная.
         Недолго шли подружки, держась за руки. Впереди увидели яркую радугу семи цветов и направились прямо  к ней. То не радуга была, то Марфа у родника сидела да с водой беседу вела. Подошли Настенька и Любава поближе, Марфе поклонились низко в пояс, а та уже знает, о чём девицы разговор поведут.
         – Вовремя ко мне пришли вы, красавицы. Ещё немного промедлили бы, и уже никто не смог бы помочь вам. Знаю о том, что вам неведомо, да и ведать незачем. Сильное колдовство применила злая мачеха. Две жизни увядают вместе, смогу одну спасти. Чему быть – решать тебе, Настенька.
         – Не за себя прошу, милостивая госпожа Марфа, прошу за дочку не рождённую – Еленушку, не задумываясь, ответила  красавица.
         – В том не было сомнения, что ты поступишь так же, как поступила твоя родная матушка.
         – Но она при рождении Настеньки умерла, –  удивилась Любава.
         Тут подружки поняли, что ожидает Настеньку в будущем. Любава спросила тихо:
         – Милостивая госпожа, сколько же можно злу по земле разгуливать да родных матушек у деток малых отбирать? Неужели нельзя ничего поделать? Неужели со злом нельзя всем вместе справиться?               
         – Мы ждём того времени с нетерпением, а пока силы у нас неравные. Много зла собралось на земле, и люди сами приумножают его. Испей, Настенька, живой воды из родника ровно столько, сколько захочешь. Да пей воду не из ковша, не руками, а из чистого родника устами чисты-ми. Умойся, и идите с миром домой.
         А Любаве Марфа дала деревянный ковш из векового кедра и наказала:
         – Зачерпни воды из родника и перед дверью, когда будете выходить из дворца, левой рукой назад вылей. А ковш оставь возле двери.
         Сделали подружки всё так, как наказала ведунья.
Выходили они из дворца, а вышли из деревянной избушки.
         Долгими для батюшки показались минуты. Серебром покрылся, ожидая Настеньку. Но когда увидел её –  возрадовался. Показалось ему, что стала дочка ещё краше.
         Вернулись домой, а там мачеха хозяйничает…
         Как увидела она Настеньку живую и здоровую, так сразу без чувств упала. Захворала мачеха, занемогла. Зло лютое её заживо ест. Так осерчала, что со злобы великой сожгла свою чёрную колдовскую книгу в печи.
         Скоро вернулся домой воевода Никита Всеславович.
         Стали они с Настенькой, словно голубки, ворковать. А мачехе день ото дня всё хуже и хуже. Не могла она спокойно смотреть на радость падчерицы.
         Утром, в воскресный день, решила мачеха покаяться. Позвала всех к себе и призналась во всём. 
         Не для себя она старалась –  для дочки своей. Если бы не призналась, то на дочку перешёл бы её грех великий.
         Попросила мачеха позвать ведунью. Лесник сам немедля поехал за Марфой.
         Вот Марфа и дождалась светлого дня.
Старинная эта история. Длится она уже не один век. Сами подумайте: сколько мы видели белых чаек над Тайным озером? Сколько светлых невинных красавиц живёт во дворце Марфы? Да и сама Марфа когда-то, давным-давно, была прекрасной принцессой Марией.
         А извела её со света белого не подруга-завистница, не колдунья коварная, а сестра родная – мачеха Настеньки. 
         Безмерным и горестным было удивление лесника, когда он узнал, что и Елену Прекрасную, родную матушку Настеньки, она же погубила.
Подъехал лесник к избушке, постучал два раза, и сразу дверь отворилась. Вышли к нему ведунья Марфа и Елена Прекрасная.
         Упал лесник перед ними на колени, а слёзы ручьём полились; мешают хотя бы одно слово вымолвить.
         И всю дорогу, пока он ехал вместе с ними  назад, слёзы лились, а в небе молнии сверкали, да гром гремел.
         Марфа привезла в кувшине живой воды из родника. Перед тем как переступить порог, она смочила его водой родниковой.
         – Прости меня, старшая сестра! Прости меня, Мария, за всё прости! И ты, Елена, прости! Простите все! – произнесла мачеха на последнем вздохе и закрыла глаза.
         Марфа покачала головой, перекрестилась и полила живой водой вокруг постели.
         Встряхнула брызги на умирающую сестру.
         Словно от огня, тело загорелось и превратилось в пепел. Ведунья собрала пепел в кувшин и вышла из терема.
         Откуда ни возьмись, стали слетаться чайки.
         Они, похожие на лепестки белых роз, кружились высоко в небе.
         Елена Прекрасная подошла к Настеньке, обняла её и сказала: 
         – Теперь тебе, моя любимая доченька, ничто не угрожает. Будьте счастливы! Вспоминайте нас и не делайте того, о чём пришлось бы после пожалеть.
         Она заглянула с любовью ненаглядной Настеньке в глаза и нежно, по-матерински поцеловала. А потом вслед за Марфой вышла во двор…
         Казалось, что к ним слетались белоснежные чайки со всего света. Всё вокруг было белым-бело.
         Когда чайки улетели, во дворе никого не было.
         Свежий воздух, словно после утреннего дождя, на-полнился ароматом белых роз.
         А в лесу, на месте Тайного озера, появилась цветущая поляна. Цветы, умытые росой, в лучах утреннего солнца переливались всеми цветами радуги...