перьевые, весенние

опять посредственно обута
к полудню так и не придет
и в культях веток через лупу
раглядывает первый  всход

опять штурмовки позабудет
и сдуру грохнет в забытье
опять научит плыть по будням
и таять тюлевым шитьем

и посечет то в лоб, то по лбу
и выбрив начисто и выпив,
как быль, как вольные, как что бы
прочтет сто раз , и сто под всхлипы

и зуд пойдет по всей округе
упрямо и со всех сторон,
в чесотке изводясь по вьюге,
обледенив часовий звон

и обалдеет в лихорадке
навредничает и наврет,
и перенервничает прядки
их пальцами переплетет

и в темень пялясь пустолобо
забудут вековые сесть,
что на ходу, что все сугробы
зимы обмишурила жесть

с такою тяжбой, да прилюдно
обзолотясь и изведясь,
звенит в помывочной посуда
в кольцо объятья возведя



***


разжалобив и разжолеясь
по самоклейке январю
топча извиловкой аллеи
промок с верхов до самых брюк

там здрастье пропущу, там вздорю
бронясь по слякоти и врозь
мне одиночество проспоря
заелось впилось и вжилось

не верится а проигралось
все в пух и прах, и на ножах
то мерзнув на ходу , казалось
то схолоду , а то взапах

спешит, туда где дань юродству
где пущено насамотек
и чудиной по сумасбродству
и через тропку наутек