Отрывок из романа

29 лет, много или мало? Это еще не 30, но и уже не 25.
29 лет – это когда у тебя остается всего один год, для того, что бы жениться,  открыть собственную фирму, купить новую квартиру, обзавестись породистой собакой и престиж-ной машиной, желательно с личным водителем, найти новых влиятельных друзей и па-рочку знакомых в самых высших кругах, съездить отдохнуть минимум на о. Бали, ну или хотя бы на Тенерифе, но непременно в пятизвездочные апартаменты, завести пару любов-ниц и постоянных проституток за 100$ в час, которые будут ублажать твое слегка округ-лившееся тело до изнеможения, и самое главное устроить на работу всех своих старых друзей-неудачников, что бы показать им кто хозяин этого мира!!! Не плохая программа на год, всего на 12 месяцев, но я уверена, что он справится!


Он шел домой после развоза подвыпивших друзей, отмечавших его 29-тилетие, уже почти протрезвевший, но еще под хмельком, он шел и размышлял о своей жизни, скорее даже о своем никчемном существовании, которое только условно, по признакам ритмично поднимающейся и опускающейся грудной клетки, можно назвать жизнью. Почти все его друзья и одноклассники чего-то достигли в этой жизни, может быть многие из них не ста-ли директорами, но почти все заняли какую-то нишу в обществе и благополучно прибы-вают в ней. Только он один так и остался на том же уровне, как 10 лет назад, ничего не изменилось в его жизни, никого не появилось рядом, многих друзей он потерял, и, в об-щем картина выглядела так, на фоне все тех же декораций слегка постаревший и обесси-ливший герой, который вот уже 10 лет подряд играет все одну и ту же роль, «День сурка», вот уже 10 лет «День сурка».
Тогда он попытался делать добрые дела и дружить со всем миром, однажды он принес живую елочку на новый год своей подруге, разыграл службу доставки цветов для мамы, он летел по первому зову каждого знакомого, но «День сурка» не заканчивался.
Он шел домой, в свою прокуренную коммуналку, он шел и слезы стекали по его ще-кам, смешиваясь с дождем, никого не было вокруг, была глубокая ночь и ему было не стыдно, что он, вот так вот рыдает, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. Только у него ничего не отбирали, просто он вдруг понял и осознал то, что так долго пы-тался не замечать, он понял, что так будет продолжаться еще 10 лет, и еще 10 лет и до са-мой смерти, а потом, когда она наконец придет как освобождение, никого не будет с ним рядом, только горечь и пустота прожитых лет, прожитых не понятно зачем и для чего, как бесполезный предмет провалявшийся в самом дальнем углу, через который перешагивали на протяжении всей жизни и вот, наконец, решили выкинуть за ненадобностью, чтоб больше не перешагивать… Он плакал долго и громко, только его слез никто не видел, да-же там, на самом краю неба никто не видел, как он плакал, потому что он не верил, что там, на самом краю неба кому-то есть до него дело, до него, последнего неудачника… Но он ошибался, о, как он ошибался…