Акира

        Наступало начало зимы. Шел дождь и капли, тонкими иглами протыкали воздух, разбиваясь об керамические плитки под ногами. Потом они собирались большими сгустками у поребриков и с журчанием перетекали в канализационные люки. Мир будто пропитался звуком и запахом падающей воды. Шины от проезжающих машин шлепали по асфальту  намного тише, будто не хотели будить снежную хозяйку.
Акира сидела на корточках, опершись о стенку телефонной будки. Она всегда вечером приходила сюда, смотрела на проезжающие машины и ждала его звонка. Ведь когда-нибудь он должен позвонить ей и сказать: малыш, я вернулся. Сегодня она взяла с собой два бутерброда и три сигареты в полной уверенности, что непременно его дождется.
Она зажгла спичку, но та горела неправильно, Акиру это расстроило и пришлось ее потушить. Спичка с оборванным шипением погрузилась в ближайшую лужу, потом резко вынырнула и побрела по своим, должно быть важным делам. Вторая спичка не хотела никак зажигаться, но потом горела красиво и Акира наконец прикурила первую сигарету. Аккуратно задула спичку и сложила ее обратно в коробок. Ей вдруг подумалось, что, до чего же хорошо просто сидеть здесь и ждать его, всегда согретой этим теплым словом - Люблю. Вчера  она сидела так же, только мимо падал снег и ветер насвистывал что-то из тонких мелодий. На ней была все та же вязаная шапочка и мышиного цвета пальто,  только шею укрывал мягкий шарфик. Даже эта телефонная будка, с которой у Акиры сложились, почти интимные отношения, вчера скрипела и жаловалась, а ей было все так же тепло. Редкие прохожие укутываются по самые глаза, натягивают капюшоны и, сгорбившись, плывут куда-то мимо. У них есть семья, давно уставшая работа, по вечерам сумки с продуктами и до-хрипоты-телевизор. А у нее есть телефонная будка, сигареты, два бутерброда, и всегда – он. И он обязательно позвонит.
У нее ничего не было от него. Ни одной безделушки. Первое время после того, как он уехал, она пыталась вспомнить, как выглядит его лицо или какого цвета его глаза. Но, оказалось, что не может набросать его в памяти, даже представленный силуэт казался свечением на матовом стекле. Она просто думала о нем и покусывала кончики пальцев. Еще, когда зажигались огни-в-доме-напротив ей приятно было помечтать, что это его дом, представлять, как он кипятит воду в ковшике, заваривает зеленый чай, потом садится на краешек кровати, накрывает ноги теплым полосатым пледом и потихоньку отхлебывает из маленькой уютной пиалы. Акира чувствовала, что в это время он думает о ней.
Дождь перестал, но небо оставалось все таким же тяжелым, а облака напоминали очертания горных хребтов, окрашенных в свинцовые оттенки плохой погоды. В такое время мир стирает грани между землей и небом. Просто понимаешь, что еще секунду назад ты сидел на облаке.
Акира жмурилась на небо, курила и напевала про себя песенку на каком-то его языке. Небо все еще протекало редкими капельками слез, оплакивая судьбу ушедшего в небытие лета. Неделю назад какой-то мужчина принес ей гвоздику. Просто, проходя мимо, оставил ее у ног и побрел куда-то дальше. Должно быть, это был ритуал по чему-то ушедшему от него, по тому, что с ним никогда не случалось. Она подняла гвоздику, улыбнулась и положила ее на телефонный аппарат. На следующие утро ее забрал от туда не-выспавшийся-студент, подарив своей подруге перед лекцией. Оба залились краской, по причине того, что он - в первый раз дарил цветы, а она потому, что за ней никогда не ухаживали. В любом случае, почти все, что Акира брала в руки, покрывалось тонким слоем крылатой пыльцы.

………………………………

Он присел на корточки перед Акирой, просыпал перед ней горсть песка и сказал, улыбнувшись: малыш, я вернулся.