Теряю цели, перепутываю средства

Теряю цели, перепутываю средства,
и информация, способная стереться,
почти что стерлась, и пронзительное меццо
уже сменилось на мотив повеселей.
Но чтобы ангелы не падали так низко,
пускай немного поиграет пианистка
о том, что нынче далеко, о том что близко
горячим воздухом повеяло с полей.

Как ни мучительно, мы спрыгнули с батута,
и уменьшается движений амплитуда,
и, застывая в изумлении, минута
глядит на будущее в профиль и анфас.
Но там неясно, там нечетко и размыто,
там очертанье наступающего быта,
ах, лишь бы не было избыто и избито,
на завершившийся не походило фарс.

Всего ужаснее – безвыходность повтора,
когда нахлынувшее будущее скоро
к себе минувшее пускает через поры
и растворяется в минувшем целиком.
В повторе – логика и вдохновенье танца,
закаты, проводы («Прошу тебя, останься!»)
но там, где кругом замыкается пространство,
сойти с дистанции особенно легко.

«Все то, что будет, от рождения известно» –
таким суждениям не время и не место,
но все мне кажется, что где-то в поднебесной
для нас избрали траекторию, и гнут.
Такая линия разрывно и негладко
ведет нас к пропасти (ужасная догадка),
и тех, кто путь преодолеет без оглядки,
без благодарности потомки помянут.

Пытаюсь вырваться из плена траекторий,
швыряюсь рифмами на лестнице в лекторий,
пытаюсь заново увидеть на повторе
все то, что раньше проглядел и упустил.
Но где мне с этаким противником тягаться!
Он не прощает дезертирства, ренегатства,
и я бы выкрикнул: «Да это просто гадство!» –
но и на это мне едва ли хватит сил.

Теряя цели, нахожу тебя. С тревогой
смотрю, как месяц цепенеет над дорогой,
как будто целится, и с яростью двурогой
ко мне бросается, погибелью грозя.
Да! Нету правды ни в ногах, ни в христианстве,
и громкий крик распространяется в пространстве,
и я добавил бы два слова по-испански,
но не поймут меня... А этого нельзя.

23.04.04