Стал неподвижен и мелок конец ноября

Стал неподвижен и мелок конец ноября.
Алаверды не случилось, не сказаны тосты.
Выпито молча, без вкуса, который подряд...
Не представляю приход к тебе в качестве гостя.
Сны будоражат и мысли, и душу, и плоть.
Позы и дозы... Наркотик мечтаний по венам...
Хочется быта и нервов орех расколоть.
Полно те, жизнь, - навилялась хвостами налево!
Кисточки сохнут, вчерашние краски храня,
в частой щетине застыли недавние блики.
Мой недописанный холст кораблём без руля
тупо дрейфует на льдине, забытый великий.
Кажется, даже природой уловлена суть -
недосказала зимы, недосыпала снега.
Порцию новой тоски принимаю на грудь,
загнанный лошадью всадник в экстазе забега.
Тычет в рояльные рёбра минорным ножом,
перемещается в клапанах боль саксофона.
Лезет проклятая сущность судьбе на рожон,
с рожей везунчика лезет в звонки телефона.
Хочется снова тонуть в откровенной халве,
только хватило на запах, и то еле-еле...
Боже, не вздумай хранить ни царя в голове,
ни пустоты этих дней на прошедшей неделе!
Голод стандартными фразами тянет язык.
Спазмы отсутствия мыслей при дури избытке...
Я оставаться без дома почти что привык,
но не хочу привыкать к одиночества пытке.
С видом того мудреца погружаюсь в Басё.
Трещин не вижу на теле своих философий.
Просто однажды волною за борт унесло,
стал человеком - амфибией, верящим в кофе.
Каждое утро - из чаши авансов глоток.
Правда, к концу ноября истощились запасы...
С грохотом рухнул заплёванный мой потолок,
видно, не выдержал жути поступков не в кассу.
Снова с котомкой за глиной и снова лепить.
Домна для обжига  дышит в груди на пределе.
Будет морским узелком перевязана нить,
лишь бы покрепче,
и лишь бы до шторма успели...