Дом опустел, и, видимо, надолго...

Дом опустел, и, видимо, надолго.
Пол подметён — и следа нет осколков.

За дверью угол паутиной выткан.
Последний гость уходит, не простившись:
под шум дождя, промокнувший до нитки,
июль поспешно проскрипел калиткой.

И лишь на чердаке, под самой крышей,
живое эхо шорохами дышит.
Да на траве в саду неряха-ветер
рассыпал горсти переспелых вишен,

нетерпеливо форточкой стучит,
доискиваясь истинных причин.
…Все называю временем прошедшим.
К пространству переменных величин

натужно привыкаю понемногу.
Куда девались прежние жильцы,
и почему, скажите ради Бога,
забыли к дому моему дорогу?

В нём обитали добрые слова,
волнующие соприкосновенья,
и нежности неправильный овал
неповторимость дому придавал.


К теплу окна ночами звезды жались,
а в зеркале единственном моем
беспечные улыбки, отражаясь,
разбрызгивались. Но — какая жалость! —

дом опустел и, видимо, надолго.
А если кто-то спросит, что случилось,
и объяснить-то не сумею толком.
Скажу:
— Разбито зеркало. И только.