Тараня жизнь

Автобус рассекает ночь, словно таран, щерящийся бараньей мордой, в ожидании встречи с воротами, дабы испытать их на прочность. Вокруг царит ночь, лишь вблизи дороги нещадно разрываемая когтями, тянущимися от фонарей. Но не способны эти жалкие, малюсенькие солдатики совладать с навалившейся на них массой. Тем не менее, они твердо стоят, не уступая, не пуская и продолжая свой, казалось бы, бессмысленный бой. У некоторых иссякает кровь-электричество, у других же ломается их оружие, острые мечи-лампочки. Такие фонари  безвольно стоят, укутываемые врагом, бессильные совладать с непобедимостью неисчеслимости, неизмеримости черноты. А рядом тщетно рвутся на выручку к друзьям их сослуживцы. Они рвут и терзают мерзавку, что хочет захватить их товарищейЮ. но не в силах покинуть свой пост. Их друзья превращаются в памятники самим себе. Хотя уместно ли слово "памятник" по отношению к истекшим кровью и оставшимся неспособными поднять свой мечь воинам, о которых давным-давно забыли?
Порой, целые гарнизоны умирают в этом неравном бою... Хотя, каком таком бою? В бойне, где нет надежды на победу. Они гибнут потому, что больше никому не нужны. Не хочет военачальник удерживать далее достигнутый рубеж.  И зачем спасать обреченных? Коли потребуется вновь вернуть отданный на потребу врагу кусок, проще будет поставить новые войска, которые молоды и полны сил, нежели спасать дряхлеющих ветеранов.
Таран автобуса разрывает мглу разящими глазами бараньей головы.
Куда я мчусь сквозь пространство, сквозь черноту жизни, подобно фонарикам, сражаясь без надежды на победу? Я не знаю, как не знают и они.

Бессмысленностью заполняя пространство,
Сражаюсь за призрачные надежды,
Стремясь к постоянному непостоянству,
Теряю я суть, как блудница одежду.

Бывает, я вижу как мрак отступает,
Как я вырываюсь из лап отрешенья,
А после всегда тяжело просыпаюсь,
Скрывая рожденное мной наважденье.

Когда-нибудь встану и полною грудью
Вздохну: победил! Я достиг просветленья!
А после все снова заполнится мутью
И станет пустым, как и все откровенья.