Вадим Сыромясский Стихи разных лет

Стихи разных лет
Памятная встреча
Нестройной чередою лет неспешно уходя,
Двадцатый век бесстрастно отсчитал и наши 45.
А мы, в урочный час традицию храня,
Как журавли летим домой свой юбилей встречать.

Летим домой – ничто не может удержать.
На скудные гроши скупой державы
Закажем стол, нальем бокалы –
И будет весело опять.

Беспечной юности забавы
Мы будем дружно вспоминать,
          Аллеи парка, первые романы
          И первые измены – слез не удержать.

          В любимый класс завалим шумною толпой,
          Рассядемся, прикроем двери,
          Журнал откроет староста седой,
          Проставит крестики и зафиксирует потери.

Наставникам – поклон земной.
Тогда им было сорок пять,
Они учили нас ходить дорогою прямой.
И вот мы здесь чисты перед собой:
         Нам некого винить, нам не о чем жалеть
                и нечего скрывать

Поросли бузиной нашей юности светлой аллеи,
          Годы жизни тревожной бегут…
          Наши дети справляют уже юбилеи,
          Наши внуки любимых ждут.

           Так что ж, вперед, о Боже праведный!
           Вперед и вверх, всегда готов как юный пионер,
           Не унывай, любимый баловень державы,
           Крепись, страны большой пенсионер!


        Юному другу
                Подражание Григорию Поженяну.

Спешите делать добрые дела,
Пока не склевана рябина,
Пока не съедена малина,
Пока береста совести бела.

Пока в саду благоухают розы,
Пока не сохнут и желтеют лозы,
Не позабудьте их укрыть от ветра и мороза.
Спешите делать добрые дела!

Жизнь не спешит, таинственны ее дела:
Врач опоздал облегчить роды,
Гонец застрял в пути в лихую непогоду,
Cын не провел отца в последнюю дорогу,
От ожидания любовь ушла.
О люди, поспешите делать добрые дела!

Пока сердца другим открыты,
И даль манит,
И пыль дорог не так горька,
Пока душа светла и солнышко в зените,
Спешите мудрые творить дела!

Сентябрь.

Кружева расстелил.
Дымкой сизой застил небеса.
Теплой негой мечты разбудил,
Что, быть может, придет весна.

Что ж ты снова шалишь?
Что ж ты сердце тревожишь
                как встарь?   
Теплый и ласковый,
Нежный проказник сентябрь!

Два взгляда.

Природа так многолика и так сложна.
Куда ни кинешь взор –
Все движется,спешит,везде страстей боренье.
Благоухают розы, торжествует красота –
Надежда мира.
И его спасенье.

Природа так беспечна, так проста.
Куда ни кинешь взор –
За продолженье жизни борются в отчаянии
Лишь двое. А против них лишь смерть одна.
И нет той повести конца.
И нет трагедии печальней.

***
           Тонко звучит струна,
Жалобно плачет сурна,
В барабане – тревожный гул.
Мне покоя и сна не дает
Далекий город Стамбул.

Отныне туда устремилась моя мечта.
В ситэ поселилась больная душа.
Как сердца толчки, как сердца гул,
Слышу земли твоей сотрясенье, как стонет она,
Дорогой мне город  Стамбул.

Восток, загадочна твоя судьба!
Где твой предел, куда влечет тебя она?
Откуда ветер перемен подул?
Минареты тесня, мегаполис растет –
В объятьях морей красавец Стамбул.

Тонко звучит струна,
Жалобно стонет сурна,
В барабане – тревожный гул…



Памяти И. Михальчевского
Померкло дневное светило,
И вздрогнул Алтай, свой гнев усмиряя.
Кровь, леденея в жилах, застыла,
Как страх презирая,
Ты бросился в страшную бездну обвала,
И пал, товарища спасая.    

***
Душа болит смотреть на ранний листопад,
Как падают листья на мокрый асфальт,
Поникнув безвременно,
Тускло под солнцем блестят,
Их холод и зной, и дожди не щадят.


Их топчет башмак, бездушный, тупой,
Надменный штиблет под холеной ногой,
Высокий каблук, красивый и злой.
Толпа равнодушных идет стороной.

А листья на землю летят и летят,
Шумит непогода – идет листопад.
Стволов обнаженных качается ряд –
Несбывшихся надежд
Свидетели печальные стоят.

Но новые ветви упорно твердят,
Что жизнь лучезарная будет.
И чайки над морем тревожно кричат:
Прозрейте, опомнитесь люди –
Остановите ранний листопад!

Протест
Перестук автомата –
И я смертельно ранен.
Погас ослепительно свет.
Крик отчаянный "Нет!" –
Теряет нить сознанье.

Оборвана струна…
Своей я песни не допел,
Не отдал людям, что имел,
И не донес цветы – прости, жена.

Жестокий зрачок автомата,
Перед глазами кровавая муть.
Не вскрикнуть – горло пережато,
Огонь в груди – не продохнуть.

За что?
Чья злая воля виновата,
Что пал я безрадостно здесь –
Не в отчаянной схватке за честь,
И не в жарком бою неизвестным солдатом?

Кто он,
Отнявший день разбойным свистом?
Увы, звучит мой последний звон –
Меня догнала пуля сюрреалиста,
Надчеловека, фашиста.

Он молод и сыт. Бледнолиц.
Сверхзначительность любит шибко.
Его раздражало множество лиц,
Ему не нравилась моя улыбка.

Он острого много поел, сверх.
Забывшись под шелест купюр,
Под песни чужие над сирыми нами
Почувствовал верх.

Взбесилась и жаждет насилия плоть,
Рвется из глотки нахальное "Хайль"
И снова от стойки пивной,
Чтобы жечь и колоть,
Торопится в строй призывник "Нахтигаль".

А что же мы,
Любимые собой интеллигенты?
Мы снова уповаем, мы снова робко ждем,
Когда настанет час
Платить беспечности кровавые проценты!

А может, снова будем созерцать
Коричневый восход (пусть умилятся диссиденты),
И скопом в Бабий Яр пойдем науки постигать
Невинных заблуждений декадентов?

Довольно слов!
За свет и жизнь, за честь свою,
Пока не поздно, в бой вступайте смело.
Из тьмы небытия молю – не поручайте,
Не доверяйте это делать неумелым!           1986.



Прощание со служебной матерой
Внезапный поворот – стою перед чертой.
Ушедших лет не я судья, не я себе ценитель.
Отчеты не спасут. Идти в дорогу –
Вечный жребий мой,
Что ж вы умолкли, смелые пииты?

Что ж не трубим в поход большой
За легкий труд, за труд-целитель?
Чтоб напоить всех страждущих водой,
Чтоб уважал себя народ, народ-строитель.

Сомкнем ряды, друзья, и вечный бой
Объявим злу, что под личиной скрыто,
В бездушных роботов души своей огонь
Вольем. И будем жить открыто.

Звезда надежды, засияй
Заблудшего путеводитель.
Цвети и здравствуй, светлый храм,
Прощай, моей души обитель.
                Запорожье, 1988
Юбилей

Итак, юбилей.
Как гулкое эхо – круглая дата.
И стол накрыт, и сорваны цветы.
И нет возврата.

Движенье не сдержать – смирись.
Все должно состояться когда-то.
Сколько реки не вились – слились
В океане как мир необъятном.

Во времени начало всех начал,
И промежуток и финал.
Коль стих готов,
И сокол в небе прокричал,
И Шокур с рифмой ночь не спал,
И Ренгач едкие стихи точал,
А пылкий Бурышев эзоповски молчал,-
Сомнений нет: тут твой порог и твой причал.

Оставив след, навек ушли
Твои года, как в небе журавли…
Но вновь весна, шумят ручьи,
И сердце трепетно колотится в груди.

Извилист путь – недолог счет годам,
Что сеял – то пожнешь,
Возьмешь лишь то, что дал.
И если мать забыл и руку другу не подал,
Ты плохо жил и землю зря топтал.
А если у печальных глаз надежду ты отнял,
Кори, казни себя, что их тогда не целовал.

Итак, юбилей.
Как во сне отшумело полвека.
Кому должен, отдай,
С мечтою тщеславной расстанься навеки,
И все, что осталось, живи человеком.
                Запорожье, 1986
Грустный мотив
Не летают самолеты,
Даль осиротела.
Сытые вороны
Небом завладели.
  Собираясь, в стаи,
  Каркают гортанно,
  Беды предвещая,
  Кружат непрестанно.

Жены не рожают
Стройные как осы.
Как диковину встречают
Женщину на сносях.

  Юная Бабетта,
  Сидя под витриной,
  Лихо предлагает
  Нам презервативы.

Солнышко лесное!
Краля моя краля,
Сердце мое ноет:
Счастье молодое
У тебя украли!

  Не метут подъезды.
  Тьма навек заела.
  Во дворе убогий нищий
  В урнах счастье свое ищет.

Слышен грохот в ресторане.
Сникерс! Блещет позолота.
Расступись миряне,
То гуляет наша новая босота

  По утрам дорог не моют,
  Солнце в лужицах не блещет.
  Небо серое, немое,
  Днепр свинцом угрюмый плещет.

Люди в безисходье сжались,
В недоверьи затаились,
Мужики без времени ссутулились,
Женщины без времени состарились

  Грустно – сердце очерствело.
  Страшно – чувства цепенеют.
  Больно – не вернуть потери.
  Душно – отворите настежь двери!

Тошно – мне хочется забыться,
Забыть весь этот пошлый мир
И на прощание
По-черному напиться!
                Запорожье, 1995

Ода коту моему Барсику
На склоне лет кудесница – судьба
Неведомо за что, неведомо откуда
К нам дар чудесный принесла –
Белоснежно – пушистое чудо.

Прийдя в наш дом,
Он все расставил по местам:
Меня хозяином избрал,
Любовь иных завоевал
И дал понять – теперь не будет грустно вам.

И стал тот дом светлее,
И стал тот дом теплее,
И стал добрее тот,
Кого так обаял пушистый белый кот.

Когда семьей мы соберемся вместе,
И потечет бесед елей,
Там белый, важный как архиерей,
Наш Барсик – на почетном месте
Как представитель от зверей.

Он всем урок нам преподал
На тему воспитания чувств,
Мужскую верность без искусств
И верную любовь тому, кого избрал.

Калачиком свернувшись в нише секретера,
Воспитанно стараясь не мешать,
Он мог сквозь сон часами наблюдать,
Как я листаю, не спеша, Вольтера.

Вот такой вот кот ученый.
Белый, без цепи злащенной,
Но в поступках изощренный.
Сказки он для нас творит,
Но еще не говорит.

Ступая осторожно по дивану,
Он заберется мне на грудь.
Щека в щеку. Мы замерли в нирванне.
Я сердцем чувствую, скрывать не стану,
Тепло его души,его животную живую суть.

Он целый день томится в ожиданьи.
Он думает, страдает, ждет.
На каждый шорох у двери ушами белыми прядет.
Он ждет. Он ждет предмет своих желаний.

И вот щелчок в двери – конец страданий.
Меня он радостно встречает,
И – лапы вверх – валяется у ног,
И от избытка чувств ковер терзает.

Ну, привет, мой приятель родной!
Пока нас покормят,
Посидим, потолкуем с тобой.

Не тужи по свободе,
Любимой тоскливую песню не пой.
Мы оба – коты по природе,
Мой верный товарищ и друг дорогой.

Как и ты, я хочу погулять под луной,
По карнизам, рискуя, пройтись темной ночью лихой.
Не пускают. Смиримся с судьбой.
Посидим на диване, прижавшись друг к другу щекой.
И, глядя в телевизор, не спеша обо всем помурлычем.

На склоне лет, в ожиданьи последнего круга,
Как приятно тепло ощущать,
Как приятно узнать и понять:
Верность безмерна пушистого друга.

Наше время идет и идет,
Наши годы – устанешь считать.
Я теперь боюсь умирать:
На заветном пороге он будет напрасно меня ожидать.