Сладим

Усталой встречи с ним
я жду уже четыре года.
Нет, восемь.
Город стал другим.
Не изменилась лишь природа
за много оборотов зим
вокруг растаявшего лета,
когда последний нелюдим
под солнцем нежится раздето.

Как было осторожно там
в полуизношенной шинели,
и по размеченным углам
скрывались в темноте психеи,
левиафаны, кобзари,
альтисты, клезмеры, оттоны,
и возле театров фонари
сопровождали все прогоны
спектаклей и того, что въявь
жизнь, опасаясь, предлагала.
И многие пускались вплавь
и начинали всё сначала.

Я умер.
На похоронах
опять Сладим у телефона
на двадцати семи ветрах.
Он дома.
Я давно вне дома.

Мы ждём опять шестнадцать лет.
Или четыре. Или восемь.
На счастье бед – один ответ
под твёрдым знаком.
Под вопросом.
И трудовые лагеря
давно сменили праздник будней.
И он другой.
И я не я
в Большой Столице пополудни.

Мосту незыблемо стоять
до часа встречи.
До удачи.
Когда пробьёт на Думе пять
на полный колокол.
Без сдачи.