Надеев Пчелинцеву

Как водится, всему волна вина, обида и морока: наполнит, выплеснет, сполна опустошит… Не дашь зарока, что снова к морю не пойдешь, вооружившись гибкой снастью. Как душу тянет эта ложь азарта! (Не замена ль счастью?) Вот-вот.
Я к морю прихожу, обрюзгший, старый и брюзжащий, ладони грею и сужу о будущем ненадлежаще. Когда-то дерзок был мой чёлн, взрезая килем темь равнины… Теперь он – жадной тиной полн, затянут в сети паутины… «Два раза в реку…» В Океан – не сунешься на самом деле. Теперь – очки, теперь – диван, пилюли, капли, канители. Теперь осталось – бормотать то оправданья, то обиды, кропать для важности в тетрадь геометрические виды и слушать чуткий завиток, приникнув к раковине… Эти забавы мне дают намёк, что канем в нетях… в нети… в …нете…
Ты ловишь сайду? Я к ней – глух. Она, мне мнится, немудряща. Её упорный рыбный дух претит мне, приторно навязчив. Вот если б прежний щучий хрящ! Но ныне море слишком бедно: немного Света… Где мой плащ? Но крючья ржавы, блёсны медны…

Не электрическими снами,
А электронной кутерьмой...
Живём досужими словами
И избываем по одной
Навек укорененной схеме
До слёз обычные мечты...
Похожие на всех, меж всеми,
Алкающие высоты...
Жизнь, в сущности, – всегда нарядна,
Как бьющая о мол волна,
Скрывающая безоглядно,
Что гибельна и солона.

И всё же вновь на берегу… Неймётся? Хочется плотвицы? Нет, – просто силы берегу: куда мне, отче, торопиться? Кому мне передать штурвал? (от лиры нынче проку нету!). Коклюшки смыл двадцатый вал и кружева размёл по свету брабантские моих манжет!.. (недалеко и до истерик). Ты слышал голос или нет? Из полупризрачных америк, как лучик Света... Нет, молчу... Ещё свежа судьба Олега на памяти (шучу, шучу...) не прошутить бы с кем бы, где бы...
Вчера смотрел на дальний край сомкнувшегося с небом моря, рапан поднял, подумал: дай послушаю... Сморило вскоре, и мне пригрезилось: меня рядили в платье кружевное, стояла в полный круг родня, скорбя умело надо мною. Я не давался, выл, орал (за шумом века глохнут слёзы), и кто-то бережно сказал: «Вздор. Ты права. Бушуют грозы. У нас бурленье, зной...» Мороз содрал мне кожу на загривке: да был ли раньше? жил ли? рос? любил ли кофе, сахар, сливки? Ответа нет. Ответ один. Жжёт пальцы, словно сигарета...
Ты спросишь, чем мой сон?.. Один оставь секрет мне. Полсекрета...