Поэзия и пробуждение духовности

Да будет воля Твоя:
Твой замысел - Твой ответ.
И, волю Свою творя,
Из грязи - рождаешь свет.

Не будешь Ты укорять
За ложный порыв души,

Но, волю Свою творя,
От низости - до вершин.

Живительной влагой - яд,
Отдачей долга - заём.
Да будет воля Твоя
В покорном сердце моём. (7,66)
 
Люди моего поколения помнят прежнее ощущение простоты и ясности мира. Теперь понима-ешь, как парадоксально построен мир. Понимаешь, что зло, причинённое тебе, так часто (всегда?) – двигатель души, первый толчок на пути к обретению себя. Понимаешь, что добро для тебя – почти всегда в то же время - зло для кого-то другого. Да и для тебя любое приобретение сопряже-но с утратами. «Если нет Бога, то всё позволено»? Для меня не это главное  - пустота, оставлен-ность человека в «безбожном» мире. Приходилось слышать много раз: верят в Бога от слабости. А нужна ли такая сила, которая  верит только в себя, в право сильного, у которого острее зубы и ког-ти?
Я всю жизнь работала преподавателем, а после занятий вела поэтическую студию. Видела, как в стихах, и в рассказах студентов всё чаще проскальзывает разочарованность, запуганность жесто-костью жизни. Укрепляется уверенность – нельзя вырастить себя как личность без веры в Бога. Актуальной для постатеистического общества становится логотерапия (В. Франкл): помощь в по-исках смысла жизни. Её главный принцип – утверждение: человек живёт не для получения удовольствия и избежания боли, а для того чтобы понять и реализовать смысл своей жизни. Он может быть найден путём поиска и осуществления духовно направленных действий, путём переживания глубинной сущности другого человека в любви к нему, путём понимание смысла собственного страдания в ситуации, которую не можешь изменить. Мы знаем: одних людей страдание озлобляет, других делает особенно чуткими к чужому горю, милосердными.
В отечественной психологии понятие личностного смысла было введено А.Н. Леонтьевым. Он писал, что сознание формируется в результате решения двух задач: задачи познания реально-сти и задачи на открытие смысла(4). Д.А. Леонтьев, продолживший эти исследования, выделяет три класса ситуаций «смыслостроительства». К третьему - относятся ситуации воздействия искус-ства на личность(5, 436-437).
«Ворованный воздух» поэзии (О. Мандельштам), позволяет дышать в атмосфере цинизма и сарказма, «история литературы – не просто предмет познания, но одновременно шанс дышать «большим временем», вместо того, чтобы задыхаться в малом, ( позволяет ) жить в Божьем мире» (1, 15). Помочь молодым начать дышать этим воздухом – открыть им путь к духовному учениче-ству, пусть они сами отыщут себе духовных учителей. Какая поэзия может помочь человеку в по-исках смысла жизни? Г.Померанц (6, 209-221), опираясь на попытку иерархии поэтов М.Цветаевой, даёт свою иерархию. Самый высокий уровень - отрешённая тишина созерцания, от-крытая всем любовь. Второй уровень, где утрачен стержень отрешённости, но откуда всё же легче снова прорываться к первому уровню. Третий уровень – «демонических страстей». Четвёртый уровень – поэзия сгоревших. В постатеистическом обществе нарастает напряжение борьбы между поэзией первого и четвёртого уровней. К сожалению, сегодня последний «диктует правила хоро-шего тона». Причина - усталость от многолетней лжи и особенности славянской психологии, не воспринимающей риторики в поэзии. В таких условиях призывы опровергать всяческих пророков (Ж. Деррида) падают на подготовленную почву. По поводу «Цветов зла» Ш. Бодлера Т. Готье пи-сал: зло, представая в стихах, побуждает людей страшиться греховности. История постмодернизма свидетельствует об обратном. Увлечение выпячиванием грязного, страшного в действительности прочно проникло в современную поэзию, ведёт к духовному и душевному опустошению. Об этом пишут даже признанные «гуру» постмодернистского искусства (Ж. Бодрийар). Человек сам строит мир вокруг себя. Он может быть счастлив созерцанием спокойной воды, погружением в мир книг, а может быть несчастен в самых, казалось бы, благоприятных материальных условиях.
И всё же, духовная поэзия начинает привлекать внимание ведущих отечественных специали-стов. С.С. Аверинцев(2, 379-382), размышляя о поэзии О. Седаковой, подчёркивает: «В чём же ещё вековечная суть назначения поэта, если не в том, чтобы перед лицом ужаса обрести не черноту, а целение, не сарказмы, а псалом, не хулу, а хвалу?». Философ не отвечает на свой вопрос, есть ли у этого типа поэзии будущее в сегодняшней культуре, но он имеет мужество опубликовать свои собственные духовные стихи, своеобразные по форме, в лучших из которых передана страшная сосредоточенность духа, обращенного к Богу: «…Вся жизнь заключена в единой точке, словно в жгущей искре, всё в сердце собрано, и жизнь к нему отхлынула. От побелевших пальцев, от целого телесного состава жизнь отошла – и перешла в молитву» ( «Благовещение» – 3, 22).
Поэзией веры и надежды называет духовную поэзию Г. Померанц. В его книге имена поэтов этого направления: Мать Мария и Д.Андреев, З.Миркина и А.Солодовников, Д.Полячек и В.Блаженных, Е.Тагер. Духовная поэзия - вестничество, работа на огромной высоте, где материа-лом служит бесконечность. Холод высоты – опасная вещь, он может обескровить стихи. Само на-звание книги Г.Померанца «Страстная односторонность и бесстрастие духа» говорит об этом  – бесстрастие, отрешённость, холод – трудно этим увлечь за собой, то ли дело – страсть. Приподня-тость требует соответствующей формы: торжественность, сдержанность языка, отсутствие ярких метафор, они могут быть приняты за риторику. Можно ли идти к молодёжи с высокой поэзией?  26-летний опыт общения со студентами свидетельствует о необходимости постепенного приоб-щения молодых людей к глубинам духовного. Стихи, намеренно снижающие пафос Богоискатель-ства введением разговорной речи, подробностей обыденной жизни,- понимаются сразу. Примером могут служить стихи В. Блаженных, которые приводит Г. Померанц (6, 239). Я обратила внима-ние: повторное чтение и прослушивание одних и тех же стихов часто приводит к тому, что сту-денты открывают их для себя. Понимание приходит не сразу. И только потом можно знакомить их с миром поэзии С.С. Аверинцева, Д. Андреева, З. Миркиной и др.
Понимая всю нескромность своего поступка, всё таки привожу в конце статьи стихотворение, написанное ночью после посещения могилы преподобной Досифеи и чтения «Сказания» о ней :
 
Не спи, душа, не спи,
Неспешно постиженье,
Но даль его ясна,
Хоть болью назови.

Не спи, душа, не спи,
Успеешь после жизни
Чистилищами сна
На Суд Его Любви.
Там нагота не та,
Не тайная на ложе,
Неверные шаги
Чистилищами сна.

Не спи, душа, не спи.
Ведь даже сны все строже
Неведеньем других
Испытывают нас.  (9, 17).
 
Использованные источники:
1. Аверинцев С.С. Поэты. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. – 364 с.
2. Аверинцев С.С. София – логос. Словарь. Второе, исправленное издание. – К.: Дух и Літера, 2001. – 460 с. 
3. Аверинцев С. Стихи духовные. Киев. Дух и Литера. 2001.
4. Леонтьев А.Н. О психологической функции искусства (гипотеза) // Художественное творчест-во и психология / Под ред. А.Я. Зися, М.Г. Ярошевского. М.: Наука, 1991б. С. 184-187.
5. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. – М.: Смысл, 1999. – 487с.
6. Григорий Померанц. Страстная односторонность и бесстрастие духа. СПб.: Университетская книга, 1998. - 617 с.
7. Фещенко-Скворцова И. Чаша. Стихи. – Киев, 1999. – 82с.
8. Фещенко-Скворцова И. Размышления в пещерах Китаевской пустыни. Стихи. Киев, 2000.– 56с.
9. Фещенко-Скворцова И. Острей кристалла.  Стихотворения, эссе. Киев 2001. – 86 с.