Появление погремушки life rattle

 Сначала были звуки. Приглушённые темной водой, или темнотой и водой, но они приходили. И непонятно каким образом раздражали. Потом был свет. Это только сказать легко: "Да будет Свет!". Свет сопровождался криком. После приглушенных водой звуков – крик был разрушающим. Но я перетерпела, потому что так было надо. Я не знаю почему, но я знала, что так надо.
 Потом были образы. Первый образ я назвала Струящейся. У неё были длинные волосы.Тогда я ещё не знала, что это волосы. Второй образ был полной противоположностью Струящейся, это был Лысый. Только эти двое. Потом, позже, появился ещё один, маленький, не такой. И звуки он издавал тоже не такие, понятные, но другие, собственно он и был другой.
Образы постепенно из расплывчатых становились чёткими и более оконтуренными. Они всегда чего-то хотели. Это так неприятно, когда понимаешь, что от тебя что-то хотят, но не понимаешь чего. С маленьким проблем не было, хотя он чаще и молчал, высовывая то, что вы называете язык, и при этом, не понятно зачем, махал хвостом. И молчал…
 Чуть позже Струящаяся и Лысый начали изъясняться понятно. Они больше не издевались, хотя и кривляться не перестали. И что самое противное, всегда говорили про меня в третьем лице: "Она", "Её", и никогда не пытались посоветоваться, даже по поводу цвета колгот. Мне нравились яркие, жёлтенькие, но: "Девочке–розовые!" Но почему – ро-зо-вы-е? Особо умилял выбор развлечений, Лысый любил спокойную езду на паровозике, там можно было читать, Струящейся нравилась круглая быстро крутящаяся штука, она дико вскидывала голову и смеялась. Мне нравилось кормить птиц. Не то чтобы я кормила птиц, я тогда ни разу не кормила птиц, но я знала, что мне это нравится. Зато я каталась и на паровозике и вместе с хохочущей Струящейся. Я тогда не понимала, почему никто не хотел обращать внимание на то, что интересно мне. Они не понимали, почему я должна выбирать.
 Кстати, я забыла сказать, что у Струящейся было имя. Её звали Мама. Странное имя. Так звали многих моих знакомых по дневным прогулкам в парке. Это очень распространённое имя.
 Вы извините, что термины, мною использованные не мои, а по большей части ваши. Ведь Вам так понятней. А мои тогдашние… Всё равно не поймёте… Их поймут такие же как я, Я "тогда", ещё без программы.
 Затем, чуть позже, в доме стало громко. Круглые штуки, из которые ели Струящаяся ( мне так привычней ) и Лысый почему-то валялись частями по полу. Я никогда не могла застать момент – "почему?". Когда я приходила на кухню, всегда было поздно. Лысый, красного цвета, молчал в углу, или чаще курил на балконе, нервно дёргая рукой с сигаретой, наверное забывая, что пепел уже струшен, а Струящаяся подметала осколки. Другой, я его называла Язык, зажав хвост между ног, сидел где-то далеко, т.е. он был рядом, но где-то далеко. Мне это сложно вам объяснить, как это видно у собак. Я это просто чувствовала. Он знал, что я чувствую, и сразу возвращался. Возвращение сопровождалось его тихим незаметным передвижением ко мне. Но Лысый замечал, его манёвр Языка - раздражал, и Язык снова прятался.
Но ненадолго.Мне повторять фокусы с тарелками не разрешали. Оба…
 Большой радостью всегда была зима и приезд Старшей Мамы. Она была старше Струящейся, и та называла её "мамой". Лысый тоже называл, но я ему не верила. Старшая Мама тоже не верила, но её это устраивало. Тарелки тогда не бились. А ещё она меня называла Погремушкой.
Это после того случая, когда я, уперев кулачки ей в коленки, пыталась объяснить, что она может спокойно уходить и не трогать фарфоровую игрушку с дырочкой, куда Струящаяся и Лысый, чаще Струящаяся, кидали забавные блестящие гремушки. Они объясняли кидание необходимостью приданного. Я не знала ничего про "приданное", но мне нравилось.
И Старшая Мама назвала меня Погремушкой. Мне нравилось.
 Ещё мне нравились праздники. Когда про меня все забывали, и мы с Языком часами могли сидеть под кроватью, рассматривая картинки.
Вот пожалуй и всё. Про появление меня, Погремушки…
Little rattle…