Я люблю тебя, Муся, скорей возвращайся домой! Любовно-шуточное

Я люблю тебя, Муся, скорей возвращайся домой
Той же самой дорогой, которой ушла по прямой
К остромордому другу, клюющему тело твоё,
Словно падаль какую, не завёрнутую в бельё!

Возвращайся, Пусенчик, и сладкую жизнь не ищи!
У меня из кастрюли сбежали четвёртые щи,
Прогорела скатёрка и дымом воняет кровать…
Возвращайся скорее, ети твою мать перемать!

Я прощаю тебе целование с дядей чужим,
Твой ответный отжим на его торопливый нажим,
Или ты позабыла, как мы покупали кровать,
Чтобы мне павианом на Мусе-макаке скакать?

Где-то смоквы созрели, а тут сентябри на носу
И опята топочут ножонками в жёлтом лесу,
Не пора ли корзинки нам в руки с тобой и шагать
В паутинную тишь, в овдовевшую благодать?

Ты пожитки в ручонки и дуй тротуаром ко мне,
Я термометр новый купил украшеньем к стене,
У которой стоит недожатая нами кровать,
Будешь снова на ней по термометру пяткой стучать!
«»»»»»»»»»»»»»»

А Муся, сука, в командировке! Мусе Пусиной.
Игорь Белкин
... А Муся, сука, в командировке,
Несёт куда-то её судьба,
Пластом накладывая шпаклёвку
На шею, щёки и тупость лба.

Ведь дура дурой, а мыслит что-то,
Иначе б не было тех морщин,
Что мелкой сеткой по переплёту
Не для плейбоевских мужчин.

Ах, Муся, Муся, неверный демон,
Опять паришь ты по кабаку,
Прозрачной струйкой сливая время
В бокал подвыпившему шнурку!

Я вижу, чувствую, не железный,
Мне проницательность словно мать:
Несёшь ты снова себя помпезно
В постель чужую любовь жевать.

А я в берлоге за крокодила,
Слеза до пола, стакан в руке,
Печаль крестами легла на рыло:
Мне б штукатурку твою к щеке!
«»»»»»»»»»»»»»