Девять песен

       Припрятав в панцири разбитые сердца
       улитки вьючными ослами
       ползли в одну большую яму…

1

Рванула струны половица,
оскалился замок.
Как набриолиненный купец
отводит чинно полу пиджака,
сверкая золотом часов –
так отворилась дверь,
обдав мертвецки желтым
ботинки гостя…

Глаза напряжно трепыхают
вбирая темноту.
Рука мнет руку.
Лицо – тревога.
(Так ждут беду,
когда она вонзит вам в грудь
свой длинный острый зуб).

И так,
как будто больно говорить:
- Простите, кто Вы?
- Не узнали…

2

Она,
перебирала точно четки имена,
чечетку отбивали имена –
не то, не то, не то…

Чертя судьбы гипотенузу
на треугольнике ладони,
бильярдными шарами в лузу
имен отчаянные кони –
не то, не то, не то…

В глазницах вереницы:
лица. Лица.
То – в седине,
то – в рваненьком пальто –
не то, не то…

А может…
Нет, не может!
Оно одно,
как самое печальное кино,
оно – как плыть и не доплыть.
Не может быть!
Не может быть…

Единое,
горячим поцелуем в льдинах.
Неизлечимое,
как те морщины –
бусины дней, бредущих чередой,
ночей, ладони подставляющих
под неожиданные слезы…

О, как хотелось бы забыть!
…не может быть…не может быть…

3

Да – та – та – тум!
Да – та – та – тум!
Шаман молотит в бубен сердца
мертвеца-певца:
да – та – та – тум –
о, горе!
да – та – та – тум –
набат!
да – та – та – тум –
беда…

Да – та – та – тум…
Страх заклубил песком,
померкло солнце,
повисла пыль…

- Всемилостивый Боже!
Дай стойкости ногам,
не дай глазам разлиться в море,
дунь ветром, накипь убери
с небесного светила…

Да – та – та – тум…
Рояль зубами щелкнул.
Поперхнулась скрипка.
Метнулась птица в глубину,
разбив лазурное стекло:

- Так это ты?! Так это Вы?!

Да – та – та – тум –
злодей!
да – та – та – тум –
палач!
И то был смех, и то был плач,
то плеть была, то был калач.

Да – та – та – тум –
то некий ангел.
Предстал,
в руке с куском
расколотого хрусталя…
(да – та – та – тум разжал ей пальцы,
да – та – та – тум разбил бокал).
(Предстал среди других кусков
другого хрусталя).

…так это ты…так это Вы…
роняя шепот, роняя душу…

4

Полупомеркшая звезда,
невоспылавшая…
Фоно с запавшей клавишей
в печальненьком халате…
Во взгляде горькое вино,
крыло летучей мыши
и фитилек свечи…

Уста –
Что лодка на песке,
а в ней читает мальчик…
Морщинки –
щелки ульев –
вот-вот взроятся пчелы,
и заведут романс,
и протрубят рассвет,
наивно перепутав
вечерний солнцепад с восходом.

- Так это ты…так это Вы…

5

Строптивый ноготок
скребущий накипь слов
со склянки чувств.
Звон треснувших рубах
захоронивших грудь.
И ртуть,
словно по лестнице,
по миллиметрам Цельсия
к звезде прицелилась
взрывая лед
сушеных лепестков,
заученных стишков
и снов,
что на конце иглы,
которая в яйце.

6

Так капля на стекле
ползет, теряя силы –
собрал остатки дряблой жизни,
переборол порог
и бросил
больное сердце
на жертвенник ее бесцветных губ.

7

Две старости забылись в поцелуе…
Две новых юности,
как дети жмурясь после сна,
раскрыв бутончик губ,
осмысливали солнце…

Луч – трость
с беззвучной войлочной набойкой,
чертил в пыли магические знаки,
тем самым теребя за хвост
уснувшего волчонка жизни –
поводыря слепого
небесного светила.

8

Так это ты,
о, белый мальчик,
в руках несущий
желтые цветы…

9

Два плеча,
как два кирпича…
На полу…
В углу…

Две руки –
послушники в храме тоски…
Смолились…
Срослись…

Два лица…
Просинь мертвеца…
И губы –
трубы…

Да трубят небеса несчастным!
Да звенят голоса счастливым!
Да найдется место двоим!
Да воспоем аллилуйя им!

Аллилуйя!