Юго-терапия

Опять влекут ветра и снов стихии
в края, где с темным морем визави
примерю к мыслям юго-терапию –
настой для строгой северо-любви.

Там небеса, слизнув многоязыко
и пламенно кристалл соленый с век,
сплетут цветное солнечное лыко
в двойняшек-радуг вывернутый свет

и – мне на счастье. Вот мои ладони,
сжимающие тайнопись судьбы,
куда приливы пенные уронят
свои уста, и волосы, и лбы...

А дальше – мне в ракушечные уши
бездонной влаги выпадет шептать
о той беде, что в здешних кущах глуше
в моем предсердье смеет трепыхать.

Мой лекарь юг, какое наважденье
чадит тебя с приездом чьих-то вьюг,
чтоб ты с таким отчаяньем и рвеньем
выхаживал измученность мою?

И этот зной, и зодчество немое
седых хребтов, отточенных вершин –
все проливает музыку покоя
в моей души иссушеный кувшин.

Ужели я  в навечном проживанье
средь этих скал смогла бы потерять
самой себя – усталой – очертанья
и робости предписанную стать?

Да нет же! Робость? С робостью якшаться?
Такие вены ей не отравить.
Всего-то лишь притвор у  сердца шаток,
податлив под ласкательность и прыть

умелых рук...Умелый юг и милый,
врачу-тебе моя вся нагота.
Я ускользанью выучусь у мидий
из жадных рук – верчением хвоста!

Что я люблю – никто понять не сможет,
и что умею, как никто другой...
И лишь рассвет кровавость будет множить
над горизонтом  огненной дугой.