Из автобиографической прозы

…там, за безбрежьем голубого неба,
в гербарии усталых, сонных трав,
где ветер, мятный и чуть – чуть мятежный,
шутя играет ворохом кантат,
тревожные цветы, святой трилистник,
не отзываются в щемящей пустоте,
и ручеек, прозрачно – безразличный,
не утомляет больше память о тебе,
о пыльных, душных, пристальных дорогах,
о грязных лужах, недостатке слов,
о тени трепетной, так преданно лежащей
в подошве рыже – серых сапогов…

Лист Первый
Меня лес напоил голубым молоком
в час, когда куковали кукушки.
Зыбким пошептом трав, заговоренным сном
забывались в травице зверушки.
А сплетенье цветов в обрамлении лиц
так тревожно глядело с портрета
запряженных пегасами двух колесниц
как Предвестников Вечного Лета.

 Лист Второй…
Одевались в пурпур приходящего дня
осыпались жемчужной росою,
и, свирельной игрою себя осеня,
обратились лесною красою.
Заиграли на арфе лесных паутин,
и в цветущую ветку сирени
обратились случайно, меня не спросив, 
Две Сиреневых Призрачных Тени…

Лист Третий
Туманный дом. Над лесом – облака.
Здесь – запах хвои, лютиков, фиалок.
И, кажется, как – будто свысока
я созерцаю крохотную малость.
Исчезли чары. Лишь зеленый мох
на пне. Наверное, там север.
Переступило утро за порог.
Трилистник ли? Да нет, обычный клевер.