Одна

Она  была одна в квартире.
Было тихо. Только часы на стене мерно отсчитывали ее грустные минуты.
Она пыталась читать, но все время ловила себя на том, что никак не может уловить смысл одной, все той же, фразы. Мысли ее были далеко.
Мыслями она бродила по зеленому летнему лугу, по траве, уже успевшей отдать раскаленному воздуху брильянты своей утренней влаги. Воспоминание этого ощущения радости и свободы сладко отзывалось в ее изболевшемся сердце.
Стрекотание невидимых цикад, жужжание облетающих свои необозримые владения пчел и звонкий шелест трав сливались в одну удивительно плавную и томную мелодию. Изредка в нее врывался глухой и печальный звук - прямо над нею, в ветвях одиноко стоявшей кудряво-раскидистой березы жаловалась кукушка.
Очень хотелось пить. Она облизнула сухие губы и подумала о кувшине с холодным квасом, оставшимся на веранде, запотевшем, с дорожками от стекающей влаги.
Солнце жгло макушку сквозь тонкую косынку.
«Должно быть, уже полдень…». Она  посмотрела на свое ведерко. «Нет, не успею набрать полное…».  Земляника легла плотно, ягод было ровно полведра. Присев на корточки, она стала выбирать травинки, попавшие вместе с ягодами. Взяла пригоршню в рот, с наслаждением размяла теплые ягоды, ощутив покалывающее прикосновение семечек на небе.
Вытянув гудевшие от долгой ходьбы ноги, она подставила лицо солнцу и сквозь закрытые веки увидела размыто-радужное его очертание.
От травы исходил пряный сладкий аромат, она плавно опустилась и зеленая колыбель ласково приняла ее.
«Как хорошо…» - подумала она. Ощущая спиной влажную теплоту земли, она устроилась поудобнее и, накинув косынку на лицо (предательские веснушки!), блаженно вздохнула всей грудью, разбросав руки и чувствуя ладонями упругое сопротивление травы.
«Ни… о… чем… не… буду… думать…»
Вдруг она почувствовала, как по руке кто-то прополз, первой мыслью ее было стряхнуть непрошенного гостя, но, разомлев от жары и запаха, отчаянно дурманящего и пьянящего, она не смогла пошевелить рукой. Медленно вплывая в состояние полудремы, она последним усилием воли попыталась подумать о том, что было бы не плохо снять кроссовки… Но ни одна мышца не ответила на этот вялый и затухающий импульс ускользающего сознания…
…Она очнулась оттого, что книга, выпав из рук, больно ударила по ноге. Часы показывали десять с четвертью. «Опять не придет…» - подумала она и почувствовала холодок, медленно разливающийся в области солнечного сплетения. Подняла книгу, тщательно разгладив смявшуюся страницу, отложила в сторону.
Звук размеренно двигающейся стрелки часов, чеканно отдавался в ее мозгу, и казалось, будто это вбивают гвоздь в хорошо просушенный, звенящий брус. С каждым ударом гвоздь проникал все глубже и глубже…
Пытаясь помешать этой размеренности, она быстро встала и вышла из комнаты, нервно переплетя пальцы и с силой прижав их к груди, словно пытаясь остановить там неумолимое распространение обжигающего холода.
Подойдя к темному квадрату кухонного окна, открыла, и, не замечая холодных порывов ветра, замерла с прижатыми к груди ладонями.
Крупные снежинки падали на ее лицо и волосы, но она не чувствовала их прикосновения… Только по щекам струилась влага - то ли от слез, то ли от таявших снежинок…