Русалкины слёзы

«Поможет Бог», - слова святые.
Я с ними  свой рассказ начну.
В часы спокойные, ночные
Уж вряд ли свой покой найду.

Увижу города и веси,
Услышу шум и голоса,
И смех красавицы-невесты,
И вдохновенные сердца,

Что в унисон стучат друг с другом
У малозначимых людей,
Или разлад двоих супругов,
Известных властностью царей.

Позднее представляю море,
Где волны в бурной с ветром в ссоре,
И средь бушующих штормов
Отважных восемь моряков.

Глава I

Пропала в полночи луна,
И волны зло дробили скалы.
А глубина морского дна
Сулила грозную опалу.

Как свист морских богов – ветра.
Сковать сердца уже пора бы,
Но моря тёмная вода
Ещё держала их корабль.

Им дно готовило места,
И тщетно силились заметить,
Что хоть одна звезда им светит,
Пугала теменью вода.

На судне восемь человек:
Один отважнее другого.
За старших двое:  Виктор Грек
И друг его – Андрей Подкова.

Подкова держится храбрей,
Таких, как он, не взять ветрами.
Он старше Грека на пять дней,
Но силой старше он годами.

Гудят великие шторма,
И вот уже почти на скалах
Корабль их, в этот миг со дна
За ним русалка наблюдала.

Она, морского дочь царя,
Русалка чудная Марина,
Наслала путникам шторма
С коварной целию единой.

Нет, не богатство нужно ей,
Она божественно красива.
Для счастья в глубине морей
О чём она отца просила?

Да лишь о том, чтобы среди
Безбрежна моря-океана
Она могла себе найти
Любимого и стать желанной.

Корабль в волнах шторм швыряет,
За ним Марина наблюдает.
Ей двое на борту видней:
Один красив, другой сильней.

Один робеет перед штормом,
Другой же выглядит проворным.
Один брюнет, другой  - светлей,
То были Виктор и Андрей.

Кого же выбрать из двоих?-
Русалка думала-гадала.
Последний сделать морю штрих
Она с их судном не давала

И разнести его в куски,
Чтоб после сохли от тоски
На берегу родном их дальнем
Подруги, матери печально.

Итак, кого же предпочесть?
Красу иль силу боевую?
Кого из них русалке снесть
В родную глубину морскую?

Не долго думала Марина
И предпочтенье отдала
Ему, красивому мужчине,
И Грека смыла вдруг волна


В пучину вод, нахлынув шумно,
Остервенело и безумно,
Осиротив невесту в миг,
Но у русалки есть жених!

Тут стало море затихать.
Друзья в совете порешили,
Что Грека без толку искать,
И восвояси поспешили.

Потерей друга горевали
В пути и часто вспоминали
Его весёлый буйный нрав.
Летело судно их стремглав.

Глава II

Очнулся Виктор в ощущеньи,
Что он уже не на земле,
Но в непонятном измереньи:
Как будто плавая в воде.
При этом мог он говорить,
Хотелось есть и даже пить.
Хотелось также возмутиться
И головой о дно побиться.

Он чует: на него глядят,
И видит вдруг хозяйку взгляда.
Уста русалки говорят:
«Ты мой, теперь твоя я лада»
Прекрасней нет её лица
И удивленью нет конца.
А голос сладко так звучит,
Как будто сказку ворожит:

«Меня зовут Марина, я-
Русалка, дочь царя морского.
Я много лет ждала тебя,
Жила без друга дорогого.
Ну что ж, теперь уж свершено:
Ты поселился жить на дно.
Здесь будешь счастлив и богат!
Дружок, чего же ты не рад?»

Смутился Грек от слов таких
Но отвечал Марине смело,
Что он уж для другой жених,
А две невесты, мол, - не дело.
«Там, далеко в краях родимых,
Где снегами белеют зимы,
Меня отрада ждёт давно,
Уставив взгляд очей в окно.

Она одна лишь в сердце Грека
И поселилась там навек,
Хотя среди красавиц века
Тебе, Марина, равных нет.
Твоё лицо белее снега,
Твоих очей краса и нега
Пленят любого в миг, но мне
Не место при такой жене».

Русалка глянула с укором
И, помолчав, дала ответ,
Что свадьба с Греком их уж скоро,
Что шансов на иное нет:
«Тебе здесь не пристало спорить,
Со мной никто не в праве вздорить.
Я здесь хозяйка, наконец,
Меня боится и отец».

Она была ещё прекрасней,
Когда во гневе и в сердцах
Кричала Греку об ужасной
Ошибке злой в его словах.
Но всё же Грек был непреклонен,
Что не по воле он полонен,
И как Марина ни сильна,
Его другая ждёт жена –

Его далёкая Елена,
Печально сидя у окна,
Дождётся Грека непременно,
И будет Греку лишь верна.
«Ну что ж», - русалка рассудила,
«Горбатому судьба – могила»,
Но вдруг кольнуло: ведь она,
Похоже, в Грека влюблена!

Ах, не его ли в злой истоме
Она искала столько дней?
Иного нету средства кроме
Того, что будет он при ней.
Марина порешила так:
Поскольку малый – не дурак,
Он через время сам поймёт,
Какая сказка его ждёт.

А коли так, то пусть живёт
Он в полной сытости и воле,
При ней, на дне, без бед, забот.
Оценит этакую долю!
А через месяц позабудет
И жить надеждою не будет
На счастье в северном краю,
Любя Елену лишь свою.


Глава III

Когда Подкова воротился
Один, без друга своего,
Он тут к Елене объявился
Сказать, как Грек ушёл на дно.
Ох, тяжко было ей известье,
Она теперь уж не невеста.
Но стоп! Она не верит в то:
Он просто очень далеко!

Как ни пытался друг Подкова
Её в обратном убедить,
Она не слышала ни слова,
И прочь велела уходить.
Но он, не торопясь уйти
Уже изыскивал пути
Создать с прекрасною Еленой
Пример счастливейшей семьи.

Он молвил: «Видел я, что Грека
Пучина поглотила вмиг.
То значит смерть для человека,
Он не успел издать и крик.
Но знай: одной тебе не быть,
И сердце горем не разбить.
Исполню все твои желанья,
Но прежде вот моё признанье:

Да, были с Греком мы друзьями,
И терпеливо я молчал,
Когда вы солнечными днями
Вдвоём сбегали на причал.
Тогда тоска меня снедала,
И сил всё меньше доставало,
Чтоб скрыть от всех мою печаль
И грусти тёмную вуаль.

Теперь уж друг мой не вернётся
Из тёмной глубины морей,
Зато для нас с тобой начнётся
Чреда счастливых светлых дней,
Не омрачённых ни страданьем,
Ни частым столь непониманьем
Ревниво любящих сердец,
Мы будем вместе, наконец».


«Уйди, Андрей, ты мне противен»!-
Она ответила ему,
«Когда бы не был Грек бессилен,
Растолковал бы что к чему!
Не верю, что б ни говорили,
Что волны милого сгубили.
А мне без Грека уж не жить,
Но рано, рано саван шить!

Когда, его не видя тело,
Никто не может точно знать,
Что он погиб, что плохо дело,
Что бесполезно Грека ждать.
А ты, Подкова, не спеши,
Мою надежду не души.
Не трать слова свои напрасно,
Пока ничто ещё не ясно!»

Мучительно Подкова думал,
Что ей ответить, но не знал.
Хотел остаться (помогу мол),
Но всю решительность терял.
И, глядя на лицо Елены,
Представить он её измены
Не мог! Но что же, если Грек…
Уж неживой он человек?

«Послушай, - молвил он,- Елена!
Ты погоди себя терзать,
Не будет в том твоей измены,
Когда уж нечего терять.
А я поеду за моря
И, чтобы слов не тратить зря,
Найду тебе я Грека тело,
И вот тогда обсудим дело.

Согласна»? – но она молчала,
И лишь рыданьям волю дав,
Его мольбам не отвечала,
Он шёл домой к себе стремглав.
«Ну что ж, - он думал, - в самом деле,
Когда всё дело в мёртвом теле,
Его сыщу я без труда,
Я отправляюся туда!»


Глава IV

Его безумное желанье
Идти обратно за моря
Не находило пониманья.
Сошлись, что он-де «без царя».
Однако уж идёт Андрей
Среди бушующих морей
И путь за картою сверяет,
И о счастливых днях мечтает.

Вот остров, близ него тогда,
Застигли штормы их внезапно.
Сейчас здесь солнце, тишина,
И он надеется обратно
Со дня на день уже пойти,
Но нужно тело лишь найти,
Его поднять со дна морского,
Тогда решение готово!

С собою жемчуга ловцов
Он взял, чтоб проще сладить дело.
И вот, с молитвою отцов,
Начать готов, но загудела,
Запенилась морская гладь
И, моря красоте подстать,
Русалка с пышными власами
И неземной красы глазами

Ему велительной рукой
Остановиться приказала
И, обнаружив голос свой,
Андрею вот что рассказала:
«Я знаю кто ты и зачем
Сюда пожаловал: за тем,
Чтоб тело друга предъявить,
С его любимой вместе жить.

Так знай: и я хочу того же,
Но Грек твой жив, теперь он мой,
И смертной женщине не гоже
Его потребовать домой.
Ты расскажи своей Елене
О непростительной измене,
Что милый Грек её живой
И что живёт теперь со мной.

Поведай: в дочь царя морского,
В Русалку чудную влюблён.
И ролью мужа дорогого
Русалки очень вдохновлён.
Тебя же я снабжу дарами:
Деньгами, златом, жемчугами.
Вези их в дальние края,
Где ждёт любимая твоя.



Хотел Подкова молвить что-то,
Но лишь русалки видел хвост.
В конце концов, его ль забота,
Что Грек измену преподнёс?
И в тот же миг вода вкруг судна
Вскипела, показалась чудна
Морского зверя голова,
И, как стальная булава,

На палубу с тяжёлым стоном
Сундук опущен был большой.
Открылась крышка с сильным звоном,
И зверь укрылся глубиной.
Глядит Подкова: а внутри-то
Богатствами битком набито.
И только алчущие взоры
Грозят начать в команде споры.

Подкова ящик закрывает,
И сразу меркнет как-то свет.
Свою команду созывает
На окончательный совет.
Молчит команда. Поднимает
Он руку, мысли собирает
И молвит голосом стальным,
На ящик глядя взором злым:

«Коль мы хотим до дому, братья,
Добраться в силушке живой,
Не стану больше открывать я
Сундук с красотами стальной.
Прибудем к месту, обещаю:
К богатству жадность не познаю.
Свиреп Андрей порой бывает,
Никто с ним в споры не встревает.

Глава V

 О возвращении «Гефеста»
(Так назывался их корабль)
Узнала бывшая невеста,
Когда стоял уже ноябрь.
В то время на море шторма,
И подбиралася зима.
А на сердце такая стужа,
Что трудно выдумать похуже.

Андрей же сразу по прибытью
Вдруг знатным сделался купцом.
Невесты многие в забытьи
Мечтали, чтоб он стал отцом

Для их детей, когда родятся,
И даже (будете смеяться)
Прослышали: царёва дочь
Соединиться с ним не прочь.

Подкова к красоте и силе
(Чем был немало одарён)
Добавил злато. Говорили,
Что ныне богатейший – он.
Балы, приёмы и признанья,
Благого счастья пожеланья
От объявившейся родни
Заполнили Андрея дни.

А он любил одну Елену,
Но к ней во всей красе прийти,
Чтоб предложить ей вдохновенно
Её судьбу c своей свести,
Всё не решался: он не знал,
Как ей преподнести финал
Похода скорбного за другом,
Несостоявшимся супругом.

Ждала Елена, и терпенью
Уж подходил её конец,
Когда у двери, к изумленью,
Вдруг обнаружился ларец.
В нём драгоценности такие,
Что позавидуют иные
Особы царственных кровей.
Ларец же был из тех морей,

В какие хаживал Подкова
По обещанью своему,
Чтоб тело друга дорогого
Доставить ей: «Но почему
Он не заглянет хоть на малость?» -
Такими мыслями терзалась.
И, глядя в чудные богатства,
Вдруг начала она смеяться.

Смех становился всё сильнее,
Хоть больше походил на плач.
Елена вспомнила Андрея,
Он для неё теперь  - палач:
Захочет – милует и скажет,
Что Грек живой, или накажет
Известием о смерти злой.
Но ждал исход её иной.



В дверь постучали, сердце вскачь,
Ей не позволило подняться.
Неужто он, её палач?
Ах, проще с жизнию расстаться!
Открыла двери: точно -  он!
Красив, одет, как фараон.
Всё в нём богатством, славой пышет.
Он говорит, она не слышит.

Но вот волненье ослабело,
И речь Подковы полилась:
Как не нашёл он друга тело,
И с дна русалка поднялась:
«Грек жив, но он русалку любит,
Любовь к нему тебя погубит!
Он всё забыл теперь, любя
Её, морского дочь царя.

Но знай: не будешь ты вдовицей,
А будешь честною женой.
Ты станешь властвовать царицей
В богатстве, славе и за мной,
Как за стеной большой, надёжной,
Где для тебя всегда всё можно
Вплоть до волшебного огня!
Ты выйдешь замуж за меня?!»

Елена тихо лишь молчала,
И очи были полны слёз.
Но взор твердел, она сказала:
«Плохую весть ты мне принёс.
Однако слушай: я согласна!
Но разумей, Подкова, ясно:
Не за богатства и суму,
А чтобы отомстить ему

Сейчас примерною женою
Готова стать я для тебя.
Готова быть всегда с тобою
И говорить, что я твоя.
А Грек… Его я позабуду
И по нему страдать не буду.
Уже ль в русалку он влюблён?!
Признаться, лучше б умер он».

Глава VI

И в ноябре играли свадьбу,
Какой ещё не видел мир.
К ним гости съехались в усадьбу
На грандиозный брачный пир.

И всё гостям пришлось по нраву,
О пиршестве гуляла слава
В далёких от тех мест краях,
И умилялися в слезах

И восхищались, как невеста
Была красива и стройна,
Какую пел жених ей песню.
Столы ломились от вина
И разных яств заморских чудных.
Жених с невестой обоюдно
Друг в друга явно влюблены
И вместе Богом сведены.

А после часто их видали
На пышных светских вечерах.
Везде их на приёмы звали,
И даже в царственных домах
Чету младую принимали.
И всех рассказы занимали,
Как восхитительно Андрей
Вдруг обнаружил, что князей

Потомком древних он явился,
И благородная чета,
Чтоб свет к ним лучше относился,
Решила, что фамилья та,
С которой вся молва их знала,
Теперь им вовсе не пристала.
И позволяют им скорей
Уж взять фамилию князей.


Глава VII

На дне, далёко скрыта слишком,
Кипела жизнь. Об этом Грек
Теперь уж знал не понаслышке,
Но сладостных любовных нег
И ласк русалки сторонился.
Меж тем, на дне почти прижился,
Да и народ его морской
Не обходил уж стороной.

На дне боялись все Марину:
Она, царицею морей,
Могла штормами без причины
Топить помногу кораблей.
Могла же и наоборот,
Когда терпел честной народ
На судне от волны крушенье,
Спасительное дать решенье.

И люди, спасшиеся чудно,
Позднее, приходя домой,
Не знали, как сказать рассудно,
Кто их спасению виной.
Так жизнь морей она вершила:
Спасала, ранила, губила,
То нагоняла вдруг шторма,
То – полный штиль и тишина.

Слыла на дне хозяйкой властной.
Боялись жители морей,
Когда во взгляд очей прекрасных
Вселялся взор ста тысяч змей.
Все знали: лучше быть подале
И с трепетом, и страхом ждали,
Кого ударит булавой
Сегодня гнев царицы злой.

В такие дни кипело море,
И в жизнь прибрежных городов
Русалка выходила вскоре,
Блистая красотой богов.
Простою девушкой являлась
И звонко, весело смеялась.
И из компании мужской
Манила юношу с собой.

Шагал любой за ней без слова,
Чтоб, раз упившись красотой,
Познать любовь её и снова
Хотеть, но в утренний прибой,
Спеша, Марина убегала
И в волнах тут же исчезала.
А юный друг её ночной
С тех пор не мог желать другой.

И вновь текли морские будни
Без потрясений и штормов.
Не ведали препятствий судна,
И рыбаки большой улов
Спокойно в море находили
И на продажу увозили.
В те дни Маринина печаль
На время улетела вдаль.

Она улаживала ссоры
И, справедливо рассудив,
Смягчала часто приговоры.
Но, будто пса с цепи спустив,


Внезапным гневом вдруг взрывалась,
И снова время начиналось
Для потрясений и штормов.
И путь опять для моряков

Опасен. И иные дома,
Не смея искушать судьбу,
Пережидают среди грома
Русалкой послану грозу.
Но всё ж бывали и другие,
Кому идти в пути морские
В любой погоде суждено.
Их часто забирает дно.

Бывает, милует за смелость
Русалка этих смельчаков.
Ей и самой порой хотелось
Пройти по лезвию без слов
И показать к судьбе презренье,
И испытать её терпенье,
Забыв, что есть на берегах
Покой и счастие в домах.

Глава VIII

Однако резко всё сменилось
В тот день, как Грек пришёл на дно:
Теперь русалка реже злилась
И очень часто (вот чудно!)
В порыве яростного гнева,
Увидев Виктора, теплела.
Был мягкий взор нежней вуали.
Такой её ещё не знали.

А Грек…Ну что же, терпеливо
Дни коротал на дне морском.
Марина нежной и игривой
Была с ним и давно пешком
Ему прогулки предлагала
В ночи, по улицам квартала.
А он её всё отвергал,
Свою Елену вспоминал.

Здесь было всё к его услугам:
Богатства, яства и вино.
Но в теле молодом, упругом
Желанья высохли давно.
Русалка красотой блистала
И много поводов давала
В закате на берег позвать
И там любовь её познать.

Но он не звал, хоть берег вольный
Манил дыханием весны.
А здесь, во глубине крамольной,
Все вдохи тяжки и тесны.
И Грек кричал, молил и злился,
Но дно, где он едва прижился,
В воде гасило его крик.
Он выдохся, устал и сник.

Тогда Марина рассудила,
Что Виктору пора уж знать,
Как с ним Елена поступила
И как не стала его ждать:
«Послушай, Грек, твоя зазноба
Уж не верна тебе до гроба.
Андрей Подкова стал богат,
И всё пошло у них на лад.

Семья их в титуле князей
Живёт в довольстве и раденьи.
Троих мечтает сыновей
Родить для царского служенья.
Не долго от тебя известий
Ждала и стала вновь невестой.
Легко сомненья разрешила
И про тебя давно забыла».

То был удар, внутри бурлила
Вначале на Марину злость
За то, что новостью убила
Надежду, веру и любовь.
Затем хотел убить Андрея,
Елену, вовсе не жалея,
Смертельным ядом отравить.
И самому уже не жить.

Однако вскоре жизнь смирила,
И Грек решил про всё забыть.
Он жив, а молодость и силу
Не стоит попусту губить.
Марины мужем быть согласен.
И путь в то время не опасен
По морю путникам любым.
Русалка занята иным.

Глава IX

На дне морском играли свадьбу
И удивлялись моряки:
Чего там в море свет, узнать бы,
Как будто светятся пески

Во глубине далёкой хладной
Морского дна. Чудно! Ну, ладно.
И каждый для себя гадает,
Что свет в глубинах означает.

А в вечеру в прибрежный город,
Портовой полный кутерьмой,
Выходит принц, красив и молод
С своей прекрасною женой.
Им всюду двери отворяют
И процветания желают.
Карета, свиты целый рой
Спешит за парой молодой.

Нетрудно Грека и Марину
В той паре царственной узнать.
Для них всего за ночь едину
Построен дом, в котором спать
Впервые вместе им придётся.
И звучным эхом раздаётся
Привет от стражи удалой:
«Добро пожаловать домой!»

В ночь эту Грек уже в Марине
Царицы грозной не видал.
И многодневного унынья
Впервые с нею не познал.
И вот уж Виктору представить,
Что после он её оставит,
Становится невмоготу.
И Грек решил: «Забуду ту,

С которой я мечтал доныне
Навеки жизнь свою связать».
И он в рассветный час Марине
На лбу пригладил нежно прядь.
Марина сонными очами
Глядела и едва губами
Ему шептала: «Милый мой,
Познай же счастье ты со мной».

И вдруг из глаз её прекрасных
Скатились слёзы по щекам.
А Грек не мог представить ясно,
Что есть причина тем слезам.
Тогда Марина говорила
И свой рассказ не прекратила,
Когда уж солнышко взошло,
И было ей пора на дно.



Рассказ Марины

«Когда-то девочкой младою
Была обычной, и во сне
Не снилось даже, что со мною
Случится в моря глубине.
Отца и мать своих не помню.
Мы жили в городе огромном
В какой-то северной стране.
А царь… Нет, не родной он мне.

Я помню лишь тепло и нежность
И солнца ласкового свет.
Тогда ещё морей безбрежность
Я не могла представить, нет.
Но всё внезапно изменилось,
Когда крушение случилось.
В тот день погибла вся семья,
С тех пор живу русалкой я.

Владыка под водой морскою
Свои владенья обходил,
Нашёл меня ещё живою
И сам меня удочерил.
И царь морской великий грозный
Теперь уж умилялся слёзно,
Мне ночью сказки говорил
И больше жизни полюбил

И больше власти безграничной
Ему явившуюся дочь.
Я поначалу безразличной
К нему была, но он всю ночь
Мог, глядя на меня сидеть
И песни ласковые петь.
Я потеплела, отошла
И уж отцом его звала.

Так проходили дни с ночами,
Я становилась всё взрослей.
И уж холодными очами
Могла пронзить ножа острей.
Могла я всё себе позволить:
Девятибалльный шторм устроить,
Казнить и миловать людей
И быть сильнее всех царей,

Какие, властью наделившись,
Шли гордо через все моря.
Но я, единожды явившись,
Могла оставить без царя

Народы, мною полонены.
Всё позволял отец, влюблённый
В своё безумное дитя.
Всё злее становилась я.

Но волей божьего желанья
Я человеком родилась.
И страшно было то признанье,
Когда уж жизнь моя неслась
К тому, чтоб женщиной желанной,
Женою честной постоянной
Для друга милого предстать.
Но где на дне его сыскать?

К тому же, волею владыки
Морского, моего отца,
Была русалкой я, и дико
То людям было. Без конца
Отца я своего молила
И как-то всё же убедила,
Чтоб начал он меня пускать
Прибрежный город навещать.

Я приходила, как девица
На двух ногах и без хвоста.
Сначала было чем дивиться,
И не смыкалися уста
Мои, когда я говорила
С людьми, и время проводила
Не так, как в мрачной глубине.
И не додумались оне,

Что я – великая царица,
Что я жестока и строга.
Моею волей измениться
Могли морские берега.
Не часты были посещенья,
Но приносила очищенье
Любовь простых людей ко мне.
И уж тогда на глубине

Я не рвала и не метала,
Не вызывала без конца
Я штормы, лишь тебя искала
С благословения отца.
Но день сменялся днем, и в ночи
Свои выплакивала очи.
И снова бушевала я
И уважала лишь царя.



А он и ныне продолжает
Любить меня, как дочь свою.
Отец умён, он понимает,
Что так я долго не стерплю.
И, даже будучи царицей,
Мне никогда уж не смириться
С ужасной участью своей –
Прожить далёко от людей.

Но то – не главная тревога.
Он знает: я тебя люблю.
Что там, где ты -  моя дорога.
Поверь, я правду говорю.
И если сможешь полюбить
Меня, я здесь останусь жить.
А коли всё-таки уйдёшь –
Меня и в море не найдёшь.

Ещё одно сказать должна я,
Пред тем, как ты мне дашь ответ:
Твоя Елена дорогая
Готова ждать была сто лет.
Но мы с Подковой сговорились:
Они с Еленой поженились
Лишь потому, любимый мой,
Что ты ей изменил со мной.

Что я пути не находила,
Как мне любовь свою спасти,
И врать Подкову научила -
За это ты меня прости.
Но и с тобой во лжи, обмане
Любовь мне будет, словно камень.
И всё ж не стану я скрывать,
Что поступила б так опять».

Глава X

Светило солнце сквозь окошко,
Обогревая их тела.
А мимо дома по дорожке
Кобыла без поводьев шла.
Весна пришла в прибрежный город,
И тёплый день влюблённым дорог
Неповторимостью своей.
Как мило жить среди людей!

Теперь Марину занимало,
Что ей ответит милый Грек.
Она, признаться, ожидала
Конца всему, но он лишь рек:

«Тебя прекрасней нету чуда.
Я никогда не позабуду
Русалку милую мою.
Поверь, я правду говорю!»

При этом Виктор улыбался,
Её уста поцеловал,
Весёлым смехом засмеялся,
Как будто и не отдавал
Отчёт себе, что был обманут,
И в козни друга был он втянут.
На месте Грека кто другой
Уж в гневе топал бы ногой!

А он сказал: «Марина, слушай,
Тебя ни в чём я не виню.
Ведь я живу теперь на суше
И вдвое больше жизнь ценю!
Но дай мне время разобраться,
Родным, знакомым показаться.
Пожди три дня, и я приду.
Знай: я тебя не подведу

И обещание исполню.
И всё, что должен, заплачу.
Но отпускать обратно в волны
Тебя, Марина, не хочу.
И всё ж сомнения терзают,
И мысли в голове летают
Такие злые, что хоть вой,
Иль расставайся с головой.

Глава XI

С востока наползала туча,
Неся на город первый дождь.
Он думал, что, быть может, лучше
Расстаться с ней, но только что ж
Тогда вернуться дал согласье:
На радость или на несчастье?
И Грек решил, не торопясь,
Подумать, берегом пройдясь.

Уже смеркаться начинало,
И сверху капало сильней.
С востока тучи нагоняло,
И понимал он всё ясней,
Что нынче должно разрешиться,
Что нету права ошибиться.
И Грек направил шаг в трактир,
Вкусить пьянящий эликсир

Шагая, Грек успел заметить:
Лишь он Марину вспоминал
И мнил отказом ей ответить,
Мгновенно дождик припускал.
Когда же изменял решенье,
В любви к Марине все сомненья
Без оговорок отметал,
Тогда и дождь переставал.

Но снова думал про Елену,
Её любовь и красоту,
Её походку вдохновенну,
И слышно было за версту,
Как первый гром вдали грохочет,
И всё сильнее дождик мочит.
А после Грек уж вспоминал,
Как в ночь Марину целовал

И не хотел с ней расставаться.
Стал ветер тучи разгонять,
Позволив небу проясняться,
Пока не думал Грек опять
Что и Елена им любима,
Тогда уж дождь невыносимо
Прохожих по щекам хлестал,
И встречный пьяница сказал,

Что первые весною грозы,
Как девушки себя ведут,
Он их назвал:  «русалки слёзы»
И продолжал нетвёрдо путь.
А вот уже и дверь в трактир.
Пред Греком помутился мир –
Названье бросилось в глаза:
Трактир «Русалкина слеза».


Глава XII

Столы дубовые, и кубки
На них наполнены стоят.
Тут девицы, подкрасив губки,
И моряки всю ночь  гудят.
Пока не видно мест свободных,
Пред ним с тоской в глазах холодных
Вдруг неожиданно возник
С усами мокрыми старик.

Сперва они сидели молча,
И каждый пил своё вино.
«В прокуренной трактирной толче
Нам повстречаться суждено», -
Старик промолвил, улыбаясь,
И вдруг, ни мало не смущаясь
Продолжил: «Грек, ты всё поймёшь,
И утешение найдёшь!

Русалка не даёт покоя?
И старая любовь нейдёт
Из головы? Что? Кто такой я?
Эх, старость, чёрт её возьмёт!
Забыл представиться, прости.
Да, старость, что ни говори,
Все перед нею мы едины.
Я – царь морской, отец Марины».

Уж ничему не удивлялся,
Но всё ж опешил Грек слегка –
Еще ни разу не являлся
Пред ним владыка. С языка
Не смог и слова он излить,
Но, чтоб молчанье разрешить,
Встряхнувшись, молвил наконец:
«Что посоветуешь, отец?»

«В любви совет давать негоже, -
Старик-владыка отвечал, -
Поверь: и я был молод тоже,
И чувства страстные познал.
Но никого дороже нету
И в море, и на белом свете
Прекрасной дочери моей.
Но вот уж несколько ночей

И дней дитя своё не видел.
Хотя мне тяжко признавать,
Я это всё-таки предвидел:
Её придётся потерять.
И сменит власть она морскую
На жизнь обычную, людскую,
Что ей с рождения дана.
Пусть будет счастлива она.

А ты любим ей беззаветно,
И коль не любишь, всё равно:
Марина без любови светлой
Не возвернётся жить на дно.
Я знаю: ты любил другую,
О ней немного расскажу я:
Княгиня дюже вознеслась
И претендует уж на власть

Над целым краем, где когда-то
Ты жил, и где твои друзья,
В моря влюблённые ребята,
От роду вовсе не князья,
О дальних странствиях мечтали
И клятвы вечные давали.
Их ноги из дому несли,
Чтоб встретить в море корабли.

Ещё скажу: Елена помнит
И любит, может быть, тебя.
И временами среди молний
Бывают проблески огня
Влюблённости былой, но ей
Принёс на блюдце всё Андрей.
Её он холит и лелеет,
Она теперь не сожалеет

О прежней, брошенной любви.
К тому же, предстоит ей ныне
Дитя супругу принести –
Давно мечтает он о сыне.
Но всё же, Грек, ты сам суди
И путь себе свой сам клади.
Пусть через боль и через страх.
Ты знаешь: всё в твоих руках».

Старик закашлялся, поднялся
И молвил: «Сердцу всё доверь».
Немного постоял, помялся
И вышел, топая, за дверь.
Вдруг что-то с Греком приключилось:
Не то – сознанье помутилось…
Чрез силу, с трудностью большой
Стал вспоминать: кто он такой?

Зачем в трактире очутился,
И где находится трактир?
Похоже, он вчера напился.
Но где? И что там был за пир?
Глава немного прояснялась,
И мысль мыслью сменялась.
Он точно знает: Виктор Грек
Его зовут, он – человек.

Он шёл по осени с друзьями
Из стран невиданных домой.
Но море шквальными ветрами
Вдруг разозлилось, и волной
Его в мгновенье ока смыло,
И ничего уж не сулила
Пучина грозная ему.
Но, к удивленью своему,

Очнулся, значит, жизни доля
Немного теплилась, и Грек
Вкус ощутил губами соли
И обнаружил, что на брег
Его бушующее море
Пустынный вынесло, и вскоре
Он оглядеться смог едва,
И трудно вымолвил: «Дела-а-а!»

И снова в бездну провалился,
Открыл глаза на корабле,
Его забравшем. Очутился
На неизвестной стороне
Он, в этом городе прибрежном:
Спокойном, тёплом, безмятежном.
Здесь начал смутно вспоминать
О тех, кто может его ждать

В краях, засыпанных снегами,
Но ждёт ли там его любовь?
И вдаль печальными глазами
Глядит ли, к морю выйдя вновь?
Там море холодно, туманно,
А та, что так ему желанна,
Его в то время не ждала –
Другому сердце отдала.

Об этом Грек узнал от ныне
Прибывших в город земляков.
И от того бывал в унынье.
С ватагой буйной моряков
В пирушку долгую пустился
И, было, уж совсем забылся,
Пока вдруг не открыл глаза
В корчме «Русалкина слеза».

Глава XIII

Свежо восход сиял с востока,
И были ясны небеса,
Когда он вышел и глубоко
Вдохнул. Вчера была гроза,
И воздух от того свежее,
И море в ранний час теплее.
Вот пляж, и здесь царит покой.
Как вдруг он видит: за грядой

Камней, отёсанных приливом,
Красиво девушка плывёт,
Резвится смело и игриво
И песню звонкую поёт.

Нагая из моря выходит,
И взора Грек с неё не сводит.
Она оделась и домой
Пошла знакомою тропой.

Не понял Грек, в чём было дело –
Не долго девушку видал.
Но что-то в ней его задело,
А что – пока того не знал.
Она давно от глаз укрылась,
А сердце всё сильнее билось.
Что ж: нужно как-то дальше жить.
И Грек пошёл в порту служить.

Так, день работой занимал,
А в вечер, чтоб не быть с тоскою,
Из древа дудочки строгал
И развлекал ребят игрою.
Но, лишь забрезживал рассвет,
И слало солнышко привет
Всему, что рано просыпалось,
По-новой сказка начиналась:

Он шёл на берег. Тёплый плёс
Уже красавицу младую
Ласкал, и ветерок донёс
Её мелодию смешную.
Садился Виктор вдалеке
И всё пытался на песке
Её черты нарисовать,
Стирал и начинал опять.

Она его не прогоняла,
Но в утро раннее одно
Себя нарочно задержала
Пришла. Вот ищет он её,
Оглядывая берег строго,
А в глубине очей  - тревога.
Но взор мгновенно просветлел –
Он на неё уже глядел.

Она вперёд заговорила:
«Скажи, мой друг, зачем ты здесь
Бываешь утром?» - видно было,
Что Виктор нравится ей весь.
Он отвечал: «Сказать мне трудно.
Погода здесь утрами чудна.
А в общем, что уж тут скрывать:
Чтоб каждый день тебя видать.



Прошу тебя, скажи: кто ты?
С тобой мы не встречались ране?
Мои все прежние мечты
Твоими ясными очами
Затмились вмиг, и мой покой
С тех пор не следует за мной.
Скажи мне: как тебя зовут?»
Она же отвечала: «Тут

На берегу спокойном моря
Уж много лет купаюсь я.
Всегда: и в радости, и в горе
Я здесь бываю, но тебя
Однажды утром увидала
И с этих пор не забывала.
А утром жду: когда придёшь
И на меня смотреть начнёшь.

Меня зовут Марина, я
Здесь много лет живу, с тех пор,
Как в сильный шторм моя семья
Погибла в море, но укор,
Я морю в сердце не ношу
И слишком много не прошу:
Чужие люди приютили
И как свою меня растили.

Ступай за мной, я покажу,
Как в зелени мой домик тонет.
Я небогато здесь живу,
Но счастливо, быть может, кроме
Тех дней, когда в мои мечты
Закрались милые черты.
И начала тогда бояться
Я без тебя уже остаться.

Глава XIV

Прошло три месяца, и вот
Сыграли молодые свадьбу.
Позвали весь честной народ
И тех, кому лишь погулять бы.
Повеселились от души,
Хоть небольшие барыши
Семейство новое имело –
На славу свадьба отгудела!






Глава XV

За Греком разговор водился:
Он молод, но мастеровой!
Всего за год он навострился
Руками, да и головой
Сооружать суда морские:
И дёшево, и дорогие
И продавать за сто морей.
Но в честь супружницы своей

Он первое построил судно.
«Марина» - надпись на бортах.
И на воду спустил прилюдно.
То судно много лет в водах
Исправно в плаванья ходило.
И, говорят, его хранило
То имя: и в девятый вал
На нём никто не погибал.

Семья младенца народила,
На мать похожего мальца.
Потом и девочку слепила
Природа с образа отца.
Рассвет Марина продолжала
Встречать у моря, и ласкала
Её спокойная вода.
Но если всё-таки беда

На горизонте появлялась,
Марине в море мнился лик,
Которым горе отгонялось –
С усами мокрыми старик.
Нет, не могла она припомнить,
Но в сердца уголке укромном
На миг рождалася мечта:
Шторма и моря темнота.


Пожалуй, мы закончим повесть.
Могла ль она быть веселей?
Могла ли вызвать чью-то совесть
К тому, чтоб жить теперь честней,
Как поучительная книжка?
Но вспомнить всё-таки не лишко
Простые, милые нам сны
И солнце первое весны.

Конец.

Март- апрель 2004 года