До дна обрыдла маета манер

До дна обрыдла маета манер.               
От пут приличий - чхнуть - с ума сойти.
Точь-вточь, по уговору высших сфер,
невзгоды - скопом. Как вода в горсти,

испиты мной, к несчастью, тыщу раз.
Когда дыханье cхвачено струной
измены, твой искусственен соблазн.
Я покоряюсь целомудрию пивной.

Пусть сбрендю я на пьяном вдрызг балу.
Вроднись же,  пиво, в кровь, что на губе!
Тельняшка флага бузотёрит на колу,
забитом в горло чахнущей трубе.

В огне страстей сожгли букеты слов,
буклеты снов. Светло от них в умах.
На коромысле я созвездия Весов
подвешенный - на солнечных ремнях.

Конец един для хахаля - секач.
Коль сатисфакций не дано вкусить -
у подлеца пять душ детей - их плач
невыносимо трезвым выносить.

Мы тут равны без перемены мест.
Тарань таранку о тиранов трон!
Пусть изнывает от усердья благовест,
сим, развлекая пуганых ворон.

С глазами рыбьими официант - фискал,
слюной исходит весь,  как соком - клён.
У вялой воблы искалеченный оскал         
им моментально, как крамольный, закраплён.

Мы заодно, как винограда гроздь.
Святее всех здесь вентилятор-крест.
Но души каждого из пьяной касты - врозь,
судьбою - сверху указует перст.

Бормочет завсегдатай-звездочёт
почётный дубль - за сто грамм горазд.
Он знает всё, у всех наперечёт, -
как дальше жить. И... многоточье глаз.