Найденное письмо Любезная госпожа N

Любезная госпожа  N.

      Осмелился написать Вам ...
Я сейчас  в ужасном волнении ... Не могу больше сдерживать в себе  любовь к  Вам  и преданность.
       Воспоминания - такие проклятые и такие светлые не дают покоя мне бедному...
       Помните, мой друг, как мило мы прогуливались с Вами, держась за руки,  и Вы так по-детски хлопали иногда своею ладошкой мою руку и улыбались.
       О, как больно мне сейчас проходить теми же местами, останавливаться у тех же березок, где Вы позволяли мне согреть Вашу ручку своим дыханьем и поцеловать Ваши пальцы. Не выходит из памяти  то место нашей встречи ... Вы еще шутили, голубушка, что  место встречи изменить нельзя, а я Вам всегда говорил, что эта фраза станет еще знаменитой, это хорошее название для любовного романа  или для названия фильма в синематографе.
       Помните, я все время ждал  Вас, а Вы - этакая проказница, позволяли себе опаздывать, чем мучили меня долгое время. Но я никогда не бранился на Вас. Я Вас ждал, смотрел, как солнце забавлялось  на куполах церкви, обходил торговые ряды, чтобы выбрать Вам пряник, и все время оглядывался, когда же появитесь Вы - ангел, и помашете мне милою ручкою. Я смотрел, как вы идете в мою сторону,  и слегка ревновал Вас к провожающим взглядам прохожих, к кивкам знакомых  или даже предложению извозчика: "Барыня, куда надобно-с "? И уж как мучился я, когда Вы  обращали внимание на какого-нибудь  недостойного щеголя или богатого барина, размашисто мерявшего тростью вечно сырую мостовую.
      Ах, как нравилось мне любоваться красотой Вашей, когда ветер дыханием своим обнимал Вашу походку. Как я любовался Вами, когда Вы убирали со лба непослушный, кокетливый завиток и прятали его под шляпку, которая Вам так к лицу. Как обожал я пройти с Вами к портному  и слушать долго Ваши для него указания. Экая Вы привередница: портняжные бегают, мерочки к Вам прикладывают, ленточками обвивают, булавочками колют  и расспрашивают: " Не больно-с?", а больно - то было мне  - завидовать этим ленточкам, булавочкам, рюшечкам, так близко бывших к Вам  и так приветливо смотревших на окружающих. А Ваши очи!  Господи...
       Помните нашу первую ночь, когда (дальше неразборчиво).
       Почему же Вы  отталкиваете меня, ведь я так мучаюсь Вами. Ведь это, право, не из-за того, что не имел я намерений осыпать Вас ежечасно дорогими подарками, а готовил Вам этакие  surprise, или может, Ваш папенька обо мне какого мнения нехорошего: мол, не столь знатен ... Так уж  пусть лучше в "свете " справится.
А, может быть. Вы mon cheri,  поверили этому проходимцу, этому купчишке  Вякову, будто мы с Александром Васильевичем напились третьего дня на  прп. Харитона у  Мистерии Павловны в трактире, а оттуда будто поехали к актрисам, и после  будто бы  катали голых девиц  из салона мадам Шарлотты на извозчиках... Вздор!  Как Вы могли так подумать, этакая Вы (опять неразборчиво). Как мог я? На день Харитона! Вздор!
        Или Вы досадуете на меня за то, что мог я иногда  выпить немного клюквенной водки ...так  хоть бы взглядом сказали: "Полноте" И я тут же забыл бы  эту гадость.
         Отчего же Вы сердитесь  и не отвечаете на письма мои, ежели слогом моим недовольны, так я уж и посылал к Вам  "Страдания  юного Вертера"
          Отпишите же мне, будьте милостивы. Ведь единственной отрадой в жизни, что и  осталось, так только преклоняться пред Вами.
           Не смею же более утруждать Вас чтением сего письма и только прошу - не прогоните, если с визитом к Вам  преотправлюсь. А коль отказ мне будет Вашею милостью, то прошу Вас препроводить для меня с горничной Вашей Глашенькой бочонок вина из погребов Вашего папеньки, дабы мог я пить его вечером при свечах и писать печальные стихотворения на Вашу честь.
               
С надеждою на милосердие Ваше и участие в судьбе моей

                Иван Жуков.