Версия

В краю неведомом, далеком,
Где небосвод к земле приник,
Как заключенный, но без срока,
Живет совсем седой старик.

Он на трухлявый пень похожий,
По виду – много больше ста.
Но те, кто знал его моложе,
Вмиг угадали б в нем Христа.

Да, это божий сын во плоти.
Он уцелеть тогда сумел.
Не захотел он на Голгофе
Принять трагичный свой удел,

Не захотел простить Иуду –
Не смог он никого простить.
Он не надеялся на чудо,
Он просто знал – ему не быть.

Он просто взял тогда и сгинул,
Подавшись в дальние края,
Он всё по сути просто кинул.
Так, откровенно говоря.

Но жертва всё же состоялась:
Другой, под именем его,
Презрев к себе любовь и жалость,
Не побоявшись ничего,

Взошел на крест и принял муку,
А перед смертью всех простил.
Он верил: Бог протянет руку,
И это придавало сил.

Он верил, что слова Христовы
С небес в сердца людей войдут.
Он верил, что судьбы оковы
От правды сами упадут.

Но не был он роднёю Бога,
И не услышал Бог его.
Пред ним открылась в Рай дорога
И всё. И больше ничего.

Не суждено грехи людские
Простому смертному принять.
А люди столько натворили,
Что не поймёшь, чего и ждать.

И мы страдаем ежечасно,
И беды наши неспроста.
И ждем с упорством, но напрасно
Опять пришествия Христа.