Автор во временной отлучке

Звиняйте.

Дело было после бани,
Скушав литр «Вазисубани»,
Под капусточку с грибами,
Смыв с души тоску и грязь,
Я спешил к супруге Лизке,
Тут сверкнуло низко- низко
(то ли тазик, то ли миска)
И с небес о землю – хрясь!

Я еще подумал – глюки!
А оно открыло люки,
И оттуда эти злюки,
Машут, суки, щупальцой,
Мол, товарищ, подойди ка!
Стало жутко мне и дико,
Даже что-то типа тика
Искорежило лицо.

Вы спросите друга Кольку –
Я не ксенофоб, нисколько,
У меня ж и мама полька,
Хоть и русская душа,
Но, ребята, эти гниды
Были хоть и гоминиды –
С виду хуже чем гибриды
Осьминога и ежа.

Говорят с издевкой как-то:
«Вы товарищ Катаракта?
Вот вам копия контракта,
И - уелкам, блин, аборд".
От такого обращенья
Я сменил желанье мщенья
Предкам, что взамен крещенья
Лучше б выбрали аборт.

Я ведь в жизни невезучий -
Всякий пень мрачнее тучи
Становился - типа, круче
Он не видывал имен.
Мне закрыт был мирный атом -
С Катарактой Калистратом
Все стремительным домкратом
Распрощались - как клеймен!

Ну, а тут мне выпал случай,
Что я вряд ли встречу лучше -
Ведь, расспросами не муча,
Прямо внутрь зовут - в лохань!
Я немного поломался -
Дескать, вот, не попрощался,
И с вещами не собрался,
И ваще я просто пьянь.

Три недели - нощно, денно,
Я летел на край Вселенной
Прямо как военнопленный –
Без жратвы и папирос,
На инопланетном блюде,
Промороженный как струдель,
(пожалейте меня люди!)-
Брошенный в анабиоз.

Вспоминал друзей и детство,
Много думал про наследство –
Это же какие средства!
И за месяц не пропить!
Вспоминал футбол с хоккеем,
Пусто им, зелёным змеям!
Даже радио, пигмеям,
Лень в каюту закрепить.

Родина пускай гордится
Я не стал, как Солженицын
Им писать про жиСть жестянку!
Мол, не грамотный, ага!
А картинки, что мне дали,
Я использовал, в начале…
По прямому примененью!
И не дрогнула рука!

А на стенках, что белели,
На окошках, в чё глядели,
Я нарисовал такое,
Что мне страшно самому!
И три буквы огроменных,
Знайте, мол, об эрогенных,
Наших органах, бесценных,
Что и сердцу и уму!

Были с виду эти бесы
Как бухгалтеры Собеса,
Что удавятся за песо
А тем более за два.
Ручки бледны, ножки босы,
Абсолютно все тверезы,
А жжужат, ну точно, осы,
И квадратна голова.

Мне их стало, жутко, жалко.
Как мою подругу Галку,
Когда я (напившись алко),
Прихожу к ней ночевать.
Ей любви со мной охота.
А то – дом, ещё работа,
Вот и вся её забота…
А тут я, ядрена мать!

Не стою и не лежу.
(Всё понятно и ежу!)

А покуда суть да дело,
Калистратовое тело
Упаковано умело
В ящик типа «саркофаг».
Он лежит и ровно дышит.
Правда, инопланетянин пишет
В дневнике, что часто слышит
То ли «вобля», то ли «фак».

Видно, снится Калистрату:
Враг спалил родную хату,
Приспособив мирный атом
Под военные дела…
Впрочем, может и не снится.
Может, просто плохо спится:
Донимают кровопийцы (вариант: поясница)
Или пучит с похмела.

Вопчем, в белом саркофаге
На тарелке-колымаге,
Подписав свои бумаги,
Калистрат летит вперед.
То ли к славе и награде,
То ли к «дайте Христа ради»,
То ли к мысли «вспомнят ****и,
Как гнобили наш народ».

(Ладно уж, скажу, чего там:
Калистрат был патриотом,
«солью почвы» и «оплотом»,
а когда впадал в запой,
мог часами в местном баре
размышлять о Че Геваре:
дескать, хоть мы и татаре,
а идем одной тропой…)
 
Я в космических полетах
Как-то не силен чего-то:
«Мерседес» от самолета
Отличаю – и шабаш…
А как вышли за пределы,
Что-то вдруг меня заело:
Я – космическое тело
Или так себе – багаж?

Если тело – это дело:
Можно, ежели умело,
Стать известным, как Мандела,
Популярным, как Кобзон.
Ну, а ежели не тело,
То на кой мне это дело?
Я по жизни – не Гастелло
И не Крузо Робинзон.

Не хочу быть вместо груза
(Я же вам не Робин Крузо!)!
Я с Советского Союза,
Где «Магнитка» и «КамАЗ»!
А у нас в стране Советов
Космонавт важней поэтов.
Так что я хочу в газету,
И не завтра, а сейчас!

Чтобы фото в пол страницы:
«Калистрат – герой столицы!»,
Чтобы пысали девицы
Кипятком на мой портрет.
Вот такое вот желанье…
Эй, астральное созданье,
Собери-ка всю компанью
И неси-ка табурет!

И сказал Агас Мафусу:
«Твоему дивлюсь я вкусу:
тяготеешь к а-ля русу,
а в душе – космополит…»
И сказал Мафус Агасу:
«Рус подобен папуасу.
У меня на эту расу
Разыгрался аппетит».

Сала Дин, рванув рубаху,
Возразил обоим: «На х…!
Бога нет верней Аллаха,
Калистрат – его пророк!»
Громко два его собрата
Возмутились: «Крутовато
Ты возносишь Калистрата:
Он же – гой еси совок!»

Сала Дин, нарезав сала
На панели терминала,
Вдруг прозрел, что сала мало,
А здоровый Калистрат
Может съесть четыре дозы,
Да под водку, да с мороза…
И вопрос анабиоза
Поднят был и не был снят…

Среди этих чуд, однако,
Обнаружилась Маака –
Я по некоторым знакам
Распознал в ней женский пол.
К моему порнатюрморту
Развернув вплотную морду,
Ощетинилась и гордо
Пинанула, как в футбол.
Стенка смялась от удара,
Смялись кнопочки радара,
Я не принял «гонорара»
И в ответ сказал: «Мадам!
Даже дюже нервной бабе
Распускать не надо грабель.
Вы ж летучий наш корабль
Превратите в жуткий хлам!»
Моя жинка Лизавета
Не помешкала б с ответом,
И подружка в споре этом
Сорвала бы тормоза,
А Маака – не земная,
Матюгов ваще не знает,
Округлила, как Даная,
Ошалелые глаза.

Тут такое братцы дело,
Амнезия одолела,
(И хозяйство всё вспотело),
Захотелось покурить…
И тут – бац! Мысля созрела!
И в моей башке засела,
И завыла и запела,
Не прогнать, не пристрелить…

Встал, открыл иллюминатор,
Взял их вражеский локатор,
И как Пиночет – диктатор,
Нафиг, разломал его.
Я же всё-таки новатор,
И по жизни – дегустатор,
Самогононотрансформатор,
Мне нужней сейчас всего!

Змеевик (как для показа!),
Без подсказа и указа,
Я слепил, согласно сказа…
Надписал «Не трожь, убьёт!»
А из ихнего матраса,
Костерок развел…Зараза,
Загорелось без отказа,
(Я ж не круглый идиот!)

А вот браги нет, хоть тресни,
Хоть умри и вновь воскресни!
Где же взяться этой песне,
Коль чужое всё кругом?
И я вспомнил книгу…Если,
Из…дерьма, коль от болезни,
Лечит, сказочный, чудесный,
Чонкиновский самогон!

Эка! Вот це братцы дило!
Зря небесное светило
Мне макушку багрянило?
Нет, скажу! Совсем не зря!
Я ж не конченый чудило,
(До того меня взбесило,
Знать давно во мне бродило)….
Воопчем, грубо говоря

Я такую сделал кучу…
Но зато забаламучу,
Как там? Чучу нахлобучу
Пойло – сказочный улёт!
А чего? Сейчас озвучу!
Вон на Вильной (Гоп до кучи),
Добавляют в эту гущу,
Вы подумайте! Помёт!

А тут всё своё! В натуре!
(Жалко, только, нету дури).
А то было б всё в ажуре,
Накурился и тю-тю…
Перемкнул в аппаратуре
Два контакта «проффесуре»,
И «подвергся субкультуре»,
Мол, не трожьте, я летЮ!

Долго ль, коротко… Бурлило,
И воняло, знать, не хило….
Калистрата не убило,
Так мутировал чуть-чуть…
Нос распух от ацетила,
Морда, что у крокодила…
Но не сдался наш кутила!
Хотя видик, просто жуть!

И на пятый день регресса,
(На челе, с куском компресса),
Калистрат решил процесса
Хватит! Всё не перепить…
Да и мне довольно стресса,
Доведёт ведь до эксцесса,
(И чего напишет пресса?)
Надо сволочей валить…

Так подумав, дунув, плюнув,
В карманЫ ладони сунув,
И от смеха чуть прихрюкнув…
Будет гниды, праздник вам!
В тишине у энтиХ трюмов,
Я вам свинтуса подсунув,
Без базаров и костюмов…
Ох, устрою вам ФигВам!

Вообщем, в результате пьянки,
Блюдце встало на стоянке…
Там (напротив звёздной ямки),
От Плеяд направо, вниз.
Баб позвали по морзянке.
«Что там ваши россиянки,
Египтянки, гаитянки!»
Командир промолвил «Плиз!»…

Калистрат не понял…Фу ты!
Это ж все с одной каюты,
Неодеты, необуты…
Где у них там?… Этот…Срам!
Вот вам братцы и этюды,
Однополы эти спруты!
Вот и размножайся тутЫ,
Это ж ананизм без дам!.

А они всё колобродят,
Тени на плетень наводят
(Это в них гормоны бродят),
Тьфу! Смотреть на эНтот срам!
Эка пойло их заводит!
Верно, говорят в народе,
Кто захочет тот находит,
Хочешь грязь, а хочешь дам.

Пили долго, до упора,
Вплоть до звёздного запора,
И приличность коридора,
Заблевали, как могли.
И не видела позора,
Эта космозоофлора,
РазмножаясЯ как спора,
Под столами и в пыли.

День на третий, от запоя,
(Когда видится всё втроё)
Калистрат решил, героя
Хватит мне изображать.
Можно так до геморроя,
Мезозоя, кайнозоя…
А бывало - до конвоя,
Допивались, вашу мать!

Он сказал им хамовато:
– Начинаю план захвата!
Возмущение чревато –
Наскребёте бед вагон.
Что, не варит голова-то?
Стали ноженьки, как вата?
Это вам не чай у свата –
Это русский самогон!

В общем, подымите лапы,
Кто из вас замыслил драпать!
Не берите на арапа –
Вам не выгорит лафа!
Для начального этапа
Кинь, Мафус, ключи от шкапа,
Я заполню гравицапу –
Будешь зваться Мустафа.

Тот зелёный гуманоид
(Полосатый как зеброид),
Был бездушен, как андроид,
Гад, которых поискать.
Типа, буду хоть негроид,
Буду, даже алкалоид!
Хоть Мафус, а хоть сфероид!
Обману земную ять...

----

-----

-------

Не в шикарном Монте-Карло
А в провинции седой
Жил когда-то папа Карло,
Добрый карла с бородой.

Одинокий и болящий,
Нажил он к своим полста
Лишь очаг ненастоящий
На квадратике холста.

Был когда-то молод, статен,
Спорил с ветреной судьбой
И очаг берег от пятен -
Все свое носил с собой.

Обплясал весь свет до края
От малёваной печи -
Он с шарманкою, играя,
Зарабатывал харчи.

Жизнь текла необратимо
Старомодной буквой ять,
И решил он Буратино
Из полена изваять.

Думал так: "И хворь, и слякоть
Станет вместе нипочём!
Можно даже покалякать
С деревянным стругачом!"

Выпив три-четыре стопки,
Папа Карло с куражом
Пень трухлявый для растопки
Обстругал тупым ножом.

Весь от замысла усталый,
Как корова от слепня,
За недельку изваял он
Куклу грубую из пня.

В раже творческих масштабов,
Отхлебнув ещё вина,
Он потом изладил бабу
Из сучкастого бревна.

Кто познал житьё бобылье -
Не осудит, а поймёт
Зарастанье скарба пылью,
По углам - мышей помёт...

Обиходить комнатёнку
Не хватало пустяка:
Запустить со шваброй тётку
В логово холостяка.

С пылу винного и с жару
Стружек, сваленных в очаг,
Он назвал шедевру Кларой
И напился при свечах.

Предложенье сделал даме,
Приобнявши поперёк.
Та пошамкала губами -
Дескать, сам мети, хорёк!

Делово пришпорив веник,
Клара взмыла в вышину...
Так утратил Карл в мгновенье
Обретённую жену.

Тут ему пришла идея
Слов использовать пращу.
Он воскликнул: "Буратея!
Возвратись. Я всё прощу".

(Типа Галатеи, значит -
Дамы ценят комплимент!)
И беглянка, чуть не плача,
Возвратилася в момент.

Намотавши паутину
по спирали на метлу,
Вдруг узрела Буратину,
Подползавшего к котлу.

Ревность бабы деревянной -
Что в чащобе бурелом.
"Выметайся, окаянный,
Нету места за столом!"

Ночью подлая кукушка,
Папу Карлу взяв за хрип,
Поднесла хмельную кружку
(он, конечно, к ней прилип)

И потребовала срочно
Буратину удалить.
Дескать, нечего заочно,
Надо сдать его учить.

Дескать, нечего болтаться
И нервировать зазря,
Ладно бы лицом - не цаца,
Дык, и репа - без царя!

Карл уткнулся в оттоманку,
С покаянием бухтя,
Что сперва бы сделать мамку,
А потом уже - дитя.
------------------------
Возмущённая Тартилла
Отвечала: Ты не прав!
Небо я не зря коптила
Среди кочек и мурав.

Чур, железом не бросаться!
Я под панцирем - нага.
Ладно, в виде компенсаций -
Вот вам ключ от очага.

очаге огонь так дивно
Нарисован рыжей хной...
Дверь открою - коллективно
Переходим в мир иной!

Папа Карло, заикаясь,
Сильно с вечера косой,
Прошептал: "Не буду! Каюсь!
Ты с ключом, а не с косой..."

Ох, напотчевал, Карлуша, -
Мёд хмельной нутро печёт!
Ну, к чему в стоячей луже
Мне охранницы почёт?

Не хочу ни постамента,
Ни правительственных лент,
Я (прикинь прикол момента) –
Барабасовский агент!

Вот послал Господь папашку -
Любит языком молоть!
Нет бы, нинзю-черепашку
Кочергою расколоть!

Папа Карло зычным басом:
Крякнул: Экий я кретин!
Кабы знал про Карабаса
Не строгал бы Буратин.

Кабы знал я, что Тартилла
Принесет мне столько бед,
Я бы порцию тротила
Предложил ей на обед.