Рассвет на ай-петри

Теплел двух стихий безграничный простор,
туманно мрачнел еще заспанный  север.
Теченьем тычинок, раскрытием пор
тянулись к движенью ромашки и клевер.

Туристский приют  из неструганых нар
трясло от похмелья. Под радостный говор
товарок – серьезно, как благостный дар,
тараньку к картошке подкладывал повар,
трепач и похабник, красоток кумир.
Такие, что вовсе не пропили гонор,
тащились к площадке – увидеть, как в мир
торжественно явится силушки донор.

          Твори этот миг, невзирая на вздор
          того, что заметит внимательный взор,
          тропи напролом, и простой приговор
          тебе одному отчеканится с гор.

Толкнулся по лицам – и схлынул пожар,
толмач надрывался, ревел мотороллер,
тупыми кистями матерый маляр
толково сварганил на плоскости колер.
Тиранили пропасть восторгом без мер,
таранили воздух торпедами камер.
Томимый глухим малокровьем их вер,
титан оскорбленный мучительно замер.

           Толпа уносила вчерашний угар.
           Тяжелое сердце влагая в удар,
           трещал по костям, разъярясь, как костер,
           тоски внутриатомной вечный простор.

XII-87