Сосед из новляново военному поколению посвящается

Сосед наш точно был не барин
Косил, копал и поливал,
И тем изрядно был доволен,
Что труд простой ему давал.

Ничем из всех не выделяясь,
Он незаметно век влачил.
Но, как-то на закат любуясь,
Под вечер вдруг заговорил.

Он жил под Грайвороном где-то.
Там где я срочную служил.
А он в военную годину
С братьями дом свой сторожил.

Мы разминулись лет на тридцать.
Я помнил мирные поля,
А он мне клялся, что железом,
Там долго полнилась земля.

Война, понятно, не щадила
Ни стариков и ни детей.
Отца на фронт забрали вскоре,
Он собирался без затей.

«Лежит картошка в огороде,
Дрова в сарае, хлеб в печи.
Ну, что ж вы! Рты то хоть раскройте!
И ты, Мишаня, не молчи!»

Ушёл отец вперёд с войсками,
Назад войска бежали врозь.
А хлопотливые мальчишки
Всем раненым срезали трость.

Сварив картошечку ночами,
Её носили для солдат.
Но их потуги зря пропали.
Солдаты не спасли ребят.

И десять раз за зиму злую
Посёлок власть менял подряд.
И в каждый сад попеременно
Влетал осколочный снаряд.

Стояли бритые деревья
Столбами страшными во мгле.
И часто бой затихнув в небе
Тянулся долго на земле.

В последний раз пришли мадьяры,
Сменив румынов и «джузепп».
Видали мальчики и немцев,
И вновь воскресших «экс-мазеп».

Но. Как то вечером со шляха,
Обшарив трупы и возы,
Стащили мощную винтовку.
И вышла жизнь из полосы!

Висела «рама» в полумраке,
Ведя разведку и дозор.
По неё шарахнули трассером,
И немец праздновал позор.

Но за испуганной разведкой
Слетелись мессеры гурьбой,
И вдоль деревни запылали
Пожары красной полосой.

Мальчишки в погребе сидели,
А злой мадьяр на них орал.
Но в ту же ночь их власть сменилась,
И офицер тот в плен попал.

Его зарезали узбеки,
Крича «Зачем убил мой брат?»
Мадьяр не знал, что им ответить,
И тем вдвойне был виноват.

Прошли года, забылось горе.
Но время вороша назад
Он мне помог увидеть лица
Войной обугленнных ребят.

21 – 26 сентября 2002 г.
Дмитрий Чарусов