Тополиный снегопад

    Тополиный пух кружил над городом. Невесомые белые пушинки танцевали свой медленный танец над головами. Казалось, что в самый разгар лета вдруг пошел сильный снегопад, так много пуха летало в воздухе. Крупные пуховые снежинки медленно опускались на землю и покрывали собой всё вокруг. Трава, мостовая, крыши домов – всё было под толстым слоем невесомого летнего снега.
    Белые пушинки застревали в волосах, лезли в глаза и нос, люди отчаянно чихали, иногда до слез. Чертыхаясь и проклиная всё на свете, люди вытирали эти слезы и спешили дальше по своим неотложным делам.
    Вдоль заборов и домов скопились целые пуховые сугробы. Казалось, что эти сугробы живые. Тонкие пушинки перепутались между собой и легкий, едва ощутимый, ветерок был не в силах снова разъединить их. Под его слабыми усилиями легчайшие пуховые массы шевелились, как будто дышали. Точно так дышит низкий туман, поднимающийся порой над рекой или озером, когда утренний ветер ещё не успел набрать свою силу и разметать его клочьями по всей округе.
Жаркий летний воздух напоен сладковато-горьким, терпким запахом цветущих тополей.  Этот вкусный запах не в состоянии перебить даже десятки и сотни автомобильных моторов, выбрасывающих облака стойких выхлопных газов.  Точно так же не может муравей сдвинуть в сторону вдруг оказавшийся на его пути большой камень.
    Девочка в легком развевающимся платьице стоит под могучим тополем. Она зажмурилась и подняла вверх лицо. Легкие белые пушинки мягко ложатся на него и приятно щекочут. Девочка смешно морщится от этой ласковой щекотки. Наконец она не выдержала и весело, заразительно рассмеялась. Её смех колокольчиками зазвенел в тягучем и сладком воздухе. Она подняла вверх руки и закружилась, представляя себя одной из этих падающих летних снежинок. Такая же легкая и воздушная, как тополиный пух.
    Босоногий, в коротеньких шортиках, мальчуган лет десяти осторожно ступая, шел вдоль забора по большому пуховому сугробу. Его загорелые ноги почти по самые колени погружались в невесомую пуховую массу. Он шел осторожно, замирая на каждом шагу, боясь ненароком резким движением нарушить хрупкую целостность огромной пушинки. И словно в сугробе зимой оставалась за ним цепочка следов.
    Мальчишка дошел до середины большого пухового облака, присел на корточки и погрузил свои руки в пух.  Минуту тихо сидел, оглядывая всё вокруг восторженными глазами, почти полностью скрытый в этом мягком и теплом тумане. Потом резко поднялся, и обеими руками подбросил вверх полные пригоршни тополиного пуха. От этого движения непрочная структура  летнего сугроба распалась. Вверх взметнулись сотни тысяч освободившихся от легчайших  связей пушинок, закружились, завертелись в веселом вихре вокруг сорванца. Крик неподдельной радости и восторга вырвался из белоснежного пушистого круговорота, заметался среди тополей, и, добравшись до их вершин, сменился тихим и счастливым смехом.
    Его смех догнал смех девочки. Они слились и понеслись дальше вместе, переливаясь и играя, среди падающих тополиных пушинок. Казалось, от этого детского смеха, непринужденного и задорного, движения пушинок тоже стали веселее, в один миг утратили всю свою степенность и неторопливость падения. А может быть, это ветерок дунул чуть сильнее обычного и нарушил мерное и спокойное парение легкого летнего снега. Дети заметили друг друга. Мальчишка что-то весело крикнул девочке и побежал к ней навстречу. Он бежал так легко, что, казалось, вот-вот оторвется от земли. Грудью разрывая стену падающего пуха, заставляя пушинки неистово кружится за его спиной. Поток воздуха от его бега создавал за спиной мальчика небольшие завихрения, в которые попадало все больше и больше белых пушинок. Их влекло вслед за мальчишкой. Казалось, это летит сказочный принц, за плечами которого развевается легкий и невесомый волшебный плащ. Добежав до девочки, он схватил её за руку и, не останавливаясь, потянул за собой, что-то весело и восторженно объясняя. А она продолжала звенеть колокольчиками своего смеха.
    Так они и убежали, веселые и счастливые, крепко держа друг друга за руки. Стена падающего тополиного пуха давно скрыла их от посторонних глаз, только смех говорил о том, что они где-то совсем рядом.
    А тополиный пух падал и падал на землю. На дома. На людей и машины. Застревал в волосах прохожих. Соединяясь друг с другом, пушинки превращались в большие и мягкие пуховые сугробы у домов и заборов. И в воздухе, неподвижном и теплом, пропахшим тополиным запахом, звенел и звенел веселый, беззаботный, счастливый детский смех.
    А может быть, это я был тем самым мальчишкой? Очень много лет назад. Давным-давно. Очень давно. Это я купался в мягком и щекочущим голые ноги пухе, и был счастливым и веселым? И словно летел на бегу?
    Как давно это было! Я не помню других лет с вот таким тополиным снегопадом. Только тот один год. Может быть, в иные года тополиного пуха было меньше, или иные впечатления детства вытеснили другие летние снегопады из памяти. Не знаю. Не помню. Но ЭТОТ, единственный, помню хорошо.
Нежный и невесомый тополиный снегопад. Белая зимняя сказка среди ярких красок теплого лета.
    А может быть это всего лишь сон?
    Тополиный пух падает… падает… падает…