Суббота, третье апреля

Анарис, Сау, Лее, Техномагу и всем-всем-всем...

1.
               
Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Все большое далеко развеять,
Из глубокой печали восстать.
-Осип Мандельштам

Начинается новый день.
Я бегу по залитым солнцем питерским улочкам. Где-то мелькают воспоминания, маячат обрывки вчерашних снов, невысказанных мыслей, неоконченных фраз... Постепенно спадает накопившаяся за неделю усталость, и мне снова становится легко и спокойно.
Мост через канал Грибоедова. Весеннее небо отражается в прирученной человеком воде, золотит купола церквей и оконные стёкла. Всё же мне несколько чужд этот мир — заносчиво-величавый, домовитый и неприступный.
Глаза слепятся от обилия тяжёлого золота.
Остаётся только бежать... вперёд... по дороге...

2.

This is the year the old ones,
the old great ones,
leave us alone on the road.
And the road leads to the sea.
-Denise Levertov

А дорога ведёт.. тнет, не к морю, не в небеса и даже не в Рим. Она, как ни странно, ведёт к синагоге.
Робкими шагами иду к воротам... вхожу. Первые несколько минутстою в смятении,  прислушиваясь к звукам хора, славящего Всевышнего и священный день — субботу.
Все соединились в молитве.
Что же привело меня сюда? Любопытство? Желание приобщиться к ветхозаветной древности? Предвкушение встречи с друзьями? Скорее, последнее. Этот день мне предстояло провести не в одиночку.
— Вы, наверное, из Америки или из Израиля? — осторожно спрашивает меня стоящая рядом пожилая женщина.
— Нет-нет, что вы, я вообще из Архангельска... — смеюсь я в ответ.— Неужели я так похожа на иностранку?
— А что, такие же люди...Значит, учитесь где-то в Ленинграде?  Просто сегодня много приехало... последняя суббота перед Песахом.
Я улыбаюсь своей случайной собеседнице, смущённо оглядываюсь и выхожу на улицу.

3.
We could change the world, my love
In the night while we are sleeping
The Power's in my neighborhood
-David Byrne

В лицо снова дохнуло свежим весенним воздухом.
Город позвал меня. Точнее, он с утра ждал нас, своих четверых сыновей и дочерей — двух родных и двух приёмных.
Мы шли по тропам тротуаров, ведущим из храма в мир, от Бога к людям. Нас манили живые и несуразные питерские дворики, лепные звери на фасадах старых домов, деревья в парках, встречные прохожие... Постепенно всё больше знакомых лиц оказывалось рядом, в поле моего плохого и невнимательного зрения.
Каждый думал о своём — о вчерашнем, о завтрашнем, возможно — о сегодняшнем, мимолётном, неповторимом.
Жизнь продолжалась — вместе с весной и солнцем, вместе с незаменимой радостью человеческого общения — в субботу, третьего апреля, накануне иудейской Пасхи.