Больные стихи

                И.Л.

1

FANTAZY

Страшно в больнице. Дебил на окне
мучает пальцем кусок изоленты,
но почему-то становится мне
больно, но больше не будем об этом.

Будем о солнце, о серых глазах
девушек,
          и не заметим старушек.
Будем бороться с врачем на руках,
если они у вас есть.
Здесь на суше

рвуться бинты, и несет из щелей
запахом страшным, немного прощальным.
Если вы здесь не закроете дверь,
может случиться, что следом за вами

тени больных поползут чередой
длинной до самых последних окраин.
Лучше меня заберите с собой!
Спрячьте в карман где-то рядом с ключами,

и всю дорогу я буду молчать,
память плохую выдавливать с болью,
чтобы на воле другую начать.
…Если б я мог оказаться на воле!

5 апреля 2004

2

В ЛЕСУ

А ночью я рассматриваю вещи.
Они лежат как трупы на полу,
и свет луны, когда ползет, калечит
их слабые конечности. Я жду,

когда срйдут на нет мои соседи.
Они храпят, а в легких – пустота.
Мне хочется, чтобы пришли медведи
или вбежала рыжая лиса,

холодным носом пятки мне коснулась
и пах застывший тронула слегка
горячим языком,
                я б улыбнулась…
Повесели, лесная, мертвеца!

И звери мне помогут – лось с ушами
широкими расправит надо мной,
как чащу,
          все свои рога и станет
шуметь ветрами в листьях. Как живой –

перед глазами пронесется вечер
и кроны, убегающие ввысь.
Как жаль, что мне коснуться листьев нечем!
Как хорошо, что все вы собрались!

Ушастые, носатые, живые!
Жужжащие, летающие! В рот
карабкается жук, и птицы свили
на голове
           красивый, как пирог,

наверно, дом. Но я уже не вижу!
Меня ласкает добрая лиса,
а я представлю, что ты снова лижешь
мою промежность, трогаешь лица

овалы,
         теребишь за носик,
ладонь кладешь на грудь, как на предмет.
Но запахи травы меня уносят…
Где нет тебя. Там даже смерти нет.

5 апреля

3

ПЕРЕМЕНА

А раньше я была мужчиной,
ходила в тренажерный зал,
любила девушку Полину
и ей заглядывала в зад!

………………………….

Я не люблю такие перемены!
Теперь я мужиков в себе терплю,
и как волна дрожат мои колени.
Когда они выходят, я курю,

и дым стоит над нашими телами.
Я часто просыпаюсь – надо мной
худое тело, твердое, как камень!
И мне уже не выбраться домой.

Он – волосат, он – страшен, он – мужчина!
Он слюни отвратильные льет
и губы мои лижет как малину.
Я отдаюсь – и жду, когда уснет…

Мне страшно по ночам, как будто рук нет!
И утром я на небо не смотрю.
Мне кажется, что это небо рухнет, -
тогда я подзываю медсестру

и пробую добиться пониманья.
Она молчит.
В больнице – все
все знают про меня, а я не знаю!
Я – женщина и мне не по себе.

Я пробую добиться пониманья!
Но люди не бросают на меня
ни взгляда, ничего. Они не знают,
как мне сказать, что б не смутилась я…

Ведь раньше я была мужчиной…

5 апреля 2004


4

ПРОЩАНИЕ

Как глупо говорить слова,
когда тебя не понимают,
печально головой кивают,
но не вникают ни ***!

А ты рассказываешь что-то
из жизни разных поясниц,
а он не просит пояснить.
Он давит из себя заботу!

Вот эти фрукты на столе
и сок в дешевой упаковке,
и взгляд, блуждающий по мне,
и шаг руки – такой неловкий.

Он меня любит или как?
Дрожит и губы подставляет.
В ушах его шумят трамваи
и люди ходят. На руках

Он меня любит или как?
Дрожит и губы подставляет.
В ушах его шумят трамваи
и люди ходят. На руках

он меня держит как ребенка!
Но не уютна колыбель.
И я представлю, что я в норке,
а этот молодой кобель

по-прежнему жалеет тело
и череп лижет языком,
о чем-то говорит несмело
и мне протягивает корм

на маленькой, как глаз, ладони.
Как жаль, что нас не видит Бог!
Он помогает очень многим,
а мне – не смог…

6 апреля, 22 апреля 2004



5

КТО-ТО

Как сладостно ловить в больнице,
сачкуя, бабочек любви!
И без стеснения мочится,
и пить настойки от хандры.

Мне ангел часто шепчет в уши,
что я уже давно здоров.
Но ангел – глуп. Он водку глушит
и ненавидит докторов.

Мне говорят: я умираю.
От смеха? – хочется спросить
А медсестра по кличке Рая
погладит волосы. Попить

приносит грязная старуха.
И доктор сходит с облаков,
я подставляю ему ухо.
Он мне – не ангел, и “здоров”

я не услышу.
            Врач настойчив.
Пусть у него не видно крыл,
но шприц в меня засунуть хочет.
А венам вовсе не до дыр.

Ах, тело! То ли дело в детстве:
тебя любили все подряд!
Но ты состарилось не к месту.
Теперь в тебя вливают яд,

и ножки ждут под одеялом,
когда их мылом санитар
помажет,
            только дяде – в лом.
Он моет и шипит: “Достал…”

Но я не собираюсь плакать!
Мне хорошо, когда со мной
есть кто-то. Я могу покакать,
и кто-то вынесет за мной.

5 апреля 2004