***

Транжира праздного досуга,
учу в который раз урок
житья в веселом ритме буги
и выжимаю горький сок
из наливной души. По капле.
Крутись проектор, лей кино.
Я в котелке, я – шустрый Чаплин,
но грустный Чаплин все равно.
Глаза тайком сыреют, либо
в седую даль, как в смерть, глядят,
где туча вспоротою рыбой
все мечет вниз икру дождя.
Опять грядет непримиримость
соседства неба и ножей...
Но отчего под слоем грима
я - все равно что неглиже?
Здесь нагота сравнима с благом,
насколько с речью слух сравним.
Правдивы только смерть и влага –
пред ними всякий кроток мим.
В иные вглядываюсь ноты,
но взгляд притворства близорук.
А жизнь расчерчена на соты,
как на цветы раскроен луг...
И прошивая путь шажками,
дойдя в притворстве до высот,
крошу в песок сердечный камень
и подставляю шею под
крупнозернистый хищный ливень...
Седой механик в дрёме, но
сквозь сон рукой неторопливой
на землю  льет свое  кино.