Поэма медицинская, шуточная. Про Лысю

Поэма "Доктор МОМ".
Посвящается всем студентам-медикам, сломавшим зубы о гранит науки.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Наш Лыся самых честных правил –
И кто-то если занемог
К нему свой путь тот час направит
А по другому он не мог.
Врача пример другим наука;
Но боже мой, какая скука
С больным седеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Использовать души лекарство,
Да биотоки подправлять.
И ходом жизни управлять
Забыв про зло, корысть, коварство
Вздыхать и думать про себя:
«На свете лучший знахарь я!».

Служил он людям благородно,
Не брал он денег за добро,
Имел признанье всенародно
Глаголил складно и мудро.
Судьба Артемия хранила:
Фортуна ж просто полюбила.
Ведь Лыся добр хоть и мил –
Народу много он убил.
Он добивал людей убогих,
Коих измучила болезнь:
Косых, с чахоткой, одноногих,
С проказой; не любил мигрень.
Оказывал тем самым пользу,
Всех безнадежных в мир иной,
Идущих по дороге скользкой
Он добивал любя, с душой.

Когда коллеги по работе,
Прознали шалости врача.
Не дожидая до суботы
Его прогнали, в след крича:
«Мы не навидим палача!
Ты запятнал халат врачебный
Теперь иди и будь изгой!
Забудь о сущности лечебной.
Прощай навеки, бог с тобой».

И вот мой Лыся на свободе,
Но не раздавлен и убит,
А стал целителем по моде.
И продолжает люд лечить.
Я расскажу вам по подробней
Про Лысю парня не спеша.
Усядьтесь, дети по удобней.
Эх! Русская ты мать душа…

Учился в школе он не много,
Чрез пень колоду, как-нибудь.
Все дисциплины знал убого
И жил по принципу «Забудь».
Наш Лыся был по мненью многих
(Судей решительных и строгих)
Дебильный малый, но педант.
Дала природа сей талант.
Без принужденья в разговоре,
Коснувшись до всего слегка,
Был не похож на дурака,
Любил участвовать и в споре.
Он возбуждал прекрасных дам,
Да успевал и тут и там.

Ума палату не имея
Он поступил в престижный ВУЗ.
Людей спасать мечту лелея,
Вошел Артемий наш во вкус.
Он постигал азы науки,
Сгорая нетерпеньем скуки:
Не мог дорваться он до тела
Врачебное чтоб сделать дело.
Не мог он также и учиться,
Хотя имел к тому стремленье:
Какой учить, помилуй бог
На семь таблицу умноженья
Он в школе выучить не мог

Не много знал малыш Артемий.
Не знал  точнее ничего.
Но в то же время он был гений –
Понять вам будет не легко!
Ведь в нем еще с пеленок
(Когда он был совсем ребенок)
Всевышний распалил пожар
Подбросив исцеленья дар.
Он мог снять порчу, выбить с почек соль
Подправить прану, ауру зашить,
Кофейной гущей снять зубную боль,
Куриными пупочками гангрену залечить,
Енота спермой низвести ангину,
Дерьмом собаки выгнать скарлатину,
Избавить от мигрени лапкой таракана
Прогнать тоску своей мочи стаканом.

Покойных мог еще тревожить,
Контакты пси установить
Мог сепсис взглядом уничтожить.
Короче, Лыся стал лечить.
Бывало, ОН еще в постеле:
К нему записочки несут.
Мольбы и просьбы? В самом деле,
Больные вновь его зовут.
Там будут роды, у того понос.
У этой отвалился нос.
Одна не знает, мужа где искать,
Другая жаждет перестать икать.
Везде успеет доктор МОМ –
И в каждый он заглянет дом.
Уж ночью он в такси садится
Уставший едет спать домой
Во сне ему наука сниться…
О, доктор Лыся – ты крутой!
Ты круче, чем техасский уокер,
Ты лучше Боткина в сто крат
Козырный туз, заветный джокер,
Багров Данила добрый брат.

Еще спортсмен он разноликий
Самбист, боксер, волейболист,
Болид водить мастёр великий.
Но все ж  по жизни пофигист.
У женщин тоже все в порядке.
В его руках они кричат,
В истоме бьются, гадят в тапки,
Иные стонут сгоряча.
Во дни веселий и желаний
Сведет любого он с ума
Добьется он любви признаний,
Ну на худой конец – письма.
Оно понятно – малый сочный:
Огромный торс, изгиб любовный ног.
На сто процентов я уверен точно,
Что восемь раз без передышки смог.
Карасивые глаза, заботливые руки
Вы не умрете с ним со скуки.
Шершавый нос, двугорбые соски –
Гарантия отсутствия тоски.

Пускай рожден Артем спонтанно,
Назло дисфункции мужской,
Но вот однажды этот парень странный
Сказал, глядя в глазах с тоской:
«Я  б у д у  все же травматолог,
И стану кости я вправлять!
Спасу, тем самым, судеб много
Купаясь в лаврах благодарных,
На вас я буду всех плевать.
Вы смейтесь, смейтесь, коновалы
Вы не врачи – вы фельдшера,
Вам не видать признанья славы,
Из вас не выйдут доктора».
Вообще, в горячке Лыся страшен:
Метает ручки, пальцы гнет,
Кричит. И может ошарашить,
Еще он рефераты рвет!

Но тут внезапно на него,
Свалилась дикая подстава:
Его подруга залетела.
(Мне не известно от кого!)
Подстава в том, что те гормоны,
Что Лыся с гордостью глотал
Бездарный, мерзкий гинеколог
Его подруге прописал.
Но Лыся вновь не оплошался
И чтоб подставы избежать
Как никогда предохранялся:
Он начал «Контра-секс»  глотать.
Чем дальше в лес, тем злее партизаны
В который раз наш Лыся залетел!
Хотел шершавого присунуть на халяву,
В итоге уретритом заболел!

Фортуна судеб вскоре раком наклонилась,
И Лысю выгнали с работы с глаз долой.
Судьба его тем самым изменилась
Представ старухой черною с кровавою косой.
Работал он в ту пору костоправом,
Спасая жизни молодых детей:
Вправлять мог кости с одного удара
И делал все на много веселей,
Чем те его бездарные коллеги,
Безликие подобия врачей,
Что отправляли воинов в калеки
Снабжая парой крепких костылей.
Артем же ненавидел эти средства.
Заменой гипса стала береста,
Всевышний глаз встал на рентгена место;
В ходьбе опорой – медицинская сестра.
Реланиум прогнал отвар из мяты,
Чедрец затмил безликий анальгин,
Мольбы печальные о том, что все мы святы
Прогнали ненавистный баралгин!

И Лыся стал известным и великим.
К нему тянулись со всея Руси.
Он не был ни корыстным, ни двуликим,
Да мог от хвори черта хоть спасти.

Но вот приходит на прием мужчина,
В глазах тоска, а на лице вопрос
- Скажите, что со мной случилось?
Уж пятый день, как у меня понос.
Стонал, кидая на живот ручище:
- Я болен сильно? Доктор! Что со мной?!
- Да нет, вы просто дрищите, дружище.
Идите лучше вы к себе домой.
Потом приходит мама на руках с малышкой.
Ребенок задыхается, кричит.
Теряет в весе, давится пустышкой.
Температурит, горло плюс болит.
Вердикт суров: «да ваш ребенок болен,
Несите чадо, мама, по врачам.
Я им как доктор чуть обеспокоен.
А он случай не ссытся по ночам?»

Что говорить, избыток хромосом опасен,
И нет спасенья от него нигде.
Хоть Лыся туп, но он душой прекрасен.
Да нету счастья у него в судьбе.
Стебаются над ним, кто хоть не много знает
И норовят все в душу наплевать
Средь женщин нынче счастья не видает.
Хочу, меж нами вам сказать:
Хоть баба есть, но фиг-ли толку.
Ему, по правде говоря
Е…ся хочется как волку!!!!
Поджать, подмять, присунуть втихаря.

Однако стойкий МОМ не унывает –
Стремленье к жизни у него в крови.
Души обиды добродушно забывает,
Что нанесли ему издевки все  мои.
А мне на небесах зачтется,
Все то, что сделал я ему
Известно ведь, где тонко, там и рвется:
За Лысю буду я гореть в аду!


ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Жизнь у Артема словно зебра:
За радостью идет беда.
И лишь металл железных нервов,
Да жажда жизни и труда
Решают сложности любые;
Тоску, невзгоды прочь гоня
Не знает слова МОМ «унынье».
С бедою черной так, шутя,
Он поквитается с улыбкой милой,
Чтоб встать и спину распрямить,
Да с вновь нахлынувшею силой
Любить, лелеять и творить!

Лишившись славы и карьеры,
Оставшись без друзей и слуг,
С душой налитой теплой веры,
Забыв обиды и испуг,
Артем вернулся в медицину.
С сознаньем к делу подступив,
Да сам себя благословив,
Как раб безликий, свою спину
Под книгами он начал гнуть.

Он изучал труды Галена,
Искал гранита знаний суть;
Великий доктор Авиценна
На кухне не давал уснуть!
Бывало ночь, луна сверкает,
А ОН, со свечкою в руках,
В который раз, пыхтя, читает
Труды о докторских делах.

Все у Артема изменилось,
Забавы по боку пошли…
Скажите, как так получилось?
Видать года сии пришли.
Да, поумнел Артем заметно:
Уж не читает по слогам,
Не просит за успех конфетку,
Да на горшок шагает сам.
Он переплюнул Пирогова ,
Оставил Цельса позади.
И изучивши все основы,
Решил вернуться люд лечить.
Смакуя  опыт жизни горький,
Шагал  Артем  другим путем.
Имея дар разносторонний,
Не знал, каким же быть врачом.
Пошел по кафедрам слоняться,
Чтоб успокоить жажды суть
И в этой жизни разобраться…
Представить просто даже жуть!


АКУШЕРСТВО
Рожденье жизни –  праздник света:
Восторг отцов, улыбки мам!
Не затихает крик младенца где-то.
Здесь ночью не поспать врачам!
Врачи спешат: законы жанра,
Ведь акушер, как Чингачгук:
Молниеносен, скор, упрямен,
Имеет пару крепких рук.
Помочь роженице – святое,
Коль роды сложны – разрешать;
Не допустить излишней крови,
Хворь от ребенка отогнать.
Артем для выбранного дела
На сто процентов подошел:
Могучий ум, стремленье тела…
Вот на дежурство он пришел.

На первых родах было тяжко.
Ребенок долго вылезал…
Роженицу схватив за ляжку,
Как мог Артем ей помогал.
Он тужился, потел, хрипел,
Давил всей массой на живот,
Псалмы святые Богу пел,
Глаза прищуря, словно крот.
Взывал он Космосу с надеждой,
Молил пупочкам о  любви.
Врачи сочли его невеждой,
Ведь знать они и не могли
О силе, что таят пупочки,
О тертой печени ужа,
О том, что мокрые примочки
Из ушек дохлого ежа
Способны как окситоцин
Изгнать ленивый плод на свет.
Но их вердикт суровый: «Нет!».
Серпом по яйцам прозвенел
И Лыся с родов улетел.
На восемь бед, ответ один,
Наш Лыся не намерен сдаться,
Чтоб доказать, какой же есть,
Пошел по блокам он скитаться,
Дабы отмыть от пятен честь
И с «быдлом белым» поквитаться!

И вдруг он видит, в коридоре
Шагает чинно мед сестра.
Да, как на зло, Артем на горе
Забыл расслабиться с утра.
Лелея мысль о сладкой случке,
Как карп на нерест он поплыл.
И, словно пес, увидев сучку,
Печальным тоном заскулил.
Упомяну вновь вскользь о Лысе:
Он малый видный, секс-гигант.
Проблема в том, что нет пыпыси,
Но есть взамен один талант!
Уж коль размеры подкачали -
Дюйм с гаком дрын, когда стоит –
То  мастерством не оплошает,
Засадит, аж сапог слетит!
Бывает, любит он дивчину,
Кидая бедра взад - вперед,
Коль не попасть ему в вагину,
То клитор жестко отдерет!
К тому ж, по сексу был воспитан
И тренирован с ранних лет:
Хотя, как боров, был упитан,
Мог делать сам себе минет!
И девки это понимают,
Всё норовят залезть в штаны,
Подолы юбок задирают,
Клянутся быть ему верны!

Мы отвлеклись. Артем за девой
Бежал как мальчик, что влюблен
Имел он мыслей много левых,
И жаждой секса окрылен!
Она в чулан, Артем за нею
Как шестикрылый Серафим,
Надежду страстную лелея,
Он просто был не уязвим!
Оскалив рот в улыбке чудной,
Он знойно выпучил глаза.
Да, отказать такому трудно, -
Девица это поняла.

Когда свернулись воедино
Два биотока в пси-канал,
Артемий заскулил скотиной,
Секунду медлил… и напал.
В полете изогнувшись ланью,
Оскалив рот, что злой тушкан,
Вмиг оказался на диване,
Готовый нанести таран.
Он извивался коброй дикой,
Руками бил по голове.
Подруге показалось мигом,
Что был не много не в себе.
Контроль потерян был над телом,
Хотя глаза орали нет,
Со смаком занялися делом!
Не нарубили б сотню бед!

Артемий в ласках разбирался,
Что в астрономии лесник.
Как не пыхтел и не старался,
Но был не лучше, чем мясник.
В его руках девичье тело
Мотало жестко взад – вперед;
Такое там творилось дело,
Что даже черт не разберет.
Одной рукой мохнатил ногу,
Другой ласкал ей шелк волос.
Губами  разъярил утробу,
Поставив на носу засос.
Творил такое… стой и плач:
Крутил  упругу грудь ногами,
Так   в третьем рейхе и палач
Не издевался над жидами!
Сменил за час семнадцать поз,
Резину в пепел превратил.
Довел подругу он до слез,
Когда двадцатый засадил.
С девчонки градом льется пот,
Промежность, жерло что вулкана,
А он и знай себе е..ёт,
Под лязг ритмический дивана.
Тут, как на зло, дежурный врач
Зашел в чулан (зачем, не знаю)
Артема стон, сестрички плачь
Как понял он не представляю.

Итог один – с позором Лысю
Прогнали мигом с глаз долой.
Так пострадал из-за пыпыси
Мой не придуманный герой!


Затем была генетика, наука буржуазная:
Дрозофилы, пробандики и куча хромосом
Артем усвоил главное – наука эта важная
И принялся зубрить ее, забыв еду и сон.
Но не про то поведаю, подруги и друзья
Про мерзкие экзамены щас расскажу вам я…


СЕССИЯ КАК СНЕГ НА ГОЛОВУ.
На восемь бед один ответ
Артемий в панике метался:
Финансы изошли на нет
И знаний уровень кусался.
Что делать??? Мозг паниковал,
Давая импульсы спонтанно,
О, как же Лыся мой страдал
Он был на грани утопиться в ванной.
«Покончу с жизнью!» Экзамен матеря
Кричал, в горячке кушая таблетки.
Не знал, однако, то что вреда от угля
Не больше чем от сладенькой конфетки.

Руками теребящими Артем включил плиту
И на пол в ожидании кончины томно сел.
Не ведаю на счастье ли, иль на лиху беду
Комфорки с электричеством в квартире он имел.
С окна сорваться птицей
             И  камнем рухнуть вниз…
 Но чудом зацепился Артемий за карниз!
На утро чудо вспухло и не давало сесть,
Чем в корне зацепило его больную честь.
Устал Артемий вешаться и прыгать из окон;
Поспать решил не много, и вот он видит сон…

Экзамен. Стол. Профессор. Кабинет.
Артем заходит…Ужас пятки колет.
Рукой, дрожащей страхом тянет за билет,
Виски пульсируют неимоверной болью.
Как тень отца Артем за стол садится;
Пот капает…коленки гнет назад.
Готов в аффекте Лыся взять и удавиться!
Профессор хмурится, злорадствует, он рад
Доволен. Паренька завалит,
Аж руки в нетерпенье мнет;
Ведь чувствует, что Лыся ничего не знает.
Артем встает и медленно идет.
Его походка – стать и гордость:
Грудь чуть вперед, губу поднять наверх
И неприменно обезумевшая морда,
Чтобы запомнили враги на век!

- Привет студент! – профессор не приклонен –
Ну, как вопросы? Знаешь или нет?
Ответ как гром: «Шалом! С тобой мы крови
Одной, за чем же нам билет.
И так понятно, я подкован,
Что жеребец лихой несусь вперед.
По знаний колее…» Профессор снова
(Чуть в сторону): «Еще один урод.»
Но в слух: - Ну, раз билет не нужен,
Устроим блиц-турнир, борьбу умов.»
Сим предложеньем Лыся был контужен,
Но согласился, не был ведь готов
К иному. Загнан был в тупик.
Вопрос раздался: «Лечим как экзему?»
Герой, что гладиолус без воды, поник,
Но дал ответ: «Рецепт я знаю крема.
Ромашку взять, растет что на лугу,
Свинячьи глазки, травку чистотел
И не забыть могильника переднюю ногу».
Профессор удивился; в висках он поседел.
- Вопрос второй: что знаешь про брюхатость ?
- Ну, течки нет, лысеют, по утрам икают,
Спустя полгода что-нибудь рожают.
Профессор понял, жизнь прожита зря.
Но выдавил: «А как быть с простатитом…»
- Как, как?! На сколько знаю я,
То также как и с гайморитом.
Взять девы кровь, землю с погоста,
Соски собаки, крысы семенник,
Мочу ребенка метр двадцать ростом.
Услышав сё, профессор вмиг поник.

Рукою паркинсона зачетку Лыси взял,
Поставил «пять». Он все на свете клял.
Старик подавлен, выжат и разбит…
Артему слышится, что кто-то здесь крапит.
Храпел он сам, что боров после случки,
Когда проснулся, понял: жизнь одна
Экзамен –  есть везенье, случай.
А жизнь – гора. Её вершина не видна.
Но каждому из нас дозволено стремиться,
Стараться планку взять и покорить Парнас.
Судьбы уроки нам даны, чтоб мы могли учиться.
Дай Бог, побольше б Лысей среди нас.



ОТКУДА ЕСТЬ ПОШЕЛ ВЕЛИКИЙ ЛЫСЯ.
Однажды травматолог Шастин
С Сафоновым по Конго шастал.
Трудились доктора науки,
Ночами пили спирт от скуки.
Личили также дикарей
От переломов, гоноррей.
И вот, однажды, по утру
Сафонов встретил кенгуру.
Борисыч вмиг обрез схватил
И тварь ту божью пристрелил…

У кенгуру на брюхе, в сумке
Стонало чье-то естество.
Сафонов взял его на руки
И удивился. Существо
Имело вид весьма забавный:
Не то примат, не то бизон,
Глаза, как черные кристаллы
Полнились жизнью. Слабый стон
Зверюшка издала «Дай сало!»
Её слова полны тоски…
Сафонов понял: все допился,
Дошел до гробовой доски!
Соленый пот с лица струился,
Глаза слепил, хотелось пить…
Он ущепнул себя до крови,
Чтоб доказать, что крепко спит;
Колючий приступ острой боли,
Да солнца жгучие лучи
Его вернули в бытие.
На шум сбежались все врачи,
Сафонов снова взял ружьё.

Рукою дернул за затвор
И существо на мушку взял.
Потупив в землю мутный взор,
Он докторам своим сказал:
«Не знаю делать что, коллеги –
Иль пристрелить, иль отпустить,
Чтобы не мучалась колека?»
Но Шастин начал говорить.
- Борисыч, это гениально!
  Возьмем на опыты его,
  Изучим тварь сю досконально,
А кенгуреныш вмиг бегом.
- Смотри, уродец, понимает!
- Ну ничего, не убежит!
- Ты глянь, засранец, как текает!
  Не хочет с нами он дружить.
Зверюшку вмиг они поймали
И приютили, как смогли,
Слегка ногами попинали
И Лысей гордо нарекли.

Когда его они отмыли,
Подстригли, дали одежонку,
Едой от пуза накормили
(Любил безумно он тушенку),
То принял Лыся облик лютый –
На мавра больно походил.
Король однажды к ним с валютой
За Лысей в гости заходил.
Абориген из Конго местный
Мечтал его себе купить.
Просил, стонал и плакал лестно:
Хотел невесте подарить.
Но доктора сказали НЕТ!!!. Оно
Во благо нужно для науки.
Быть может, Лыся есть звено,
Что ищем не жалея руки.
Собою связь он представляет
Между приматом и людьми,
Чем много таен объясняет.
Короче, Лысю берегли!
               
               ***
Он развивался как все дети,
Но лишь с отличьем небольшим.
Ходить он начал где-то в десять,
К тому же доктора нашли,
Решивши выявить геном,
Избыток неких хромосом.
Об этом говорить не буду,
Мне тайна жизни дорога,
Лишь не понятно, как у чуда
Сего не выросли рога.
Людским речам внимал он сразу,
Но сам слова произносил
Не понявши совсем не разу
Смысла того, что говорил.
Питался также не обычно,
Об этом скромно промолчу
Писать про это не прилично
Интеллегентному врачу!
Считать никак не обучался,
Писал так, с горем пополам
Сафонов этим огорчался
Вопил: «О, Боже, стыд и срам!».

С детьми общался очень много,
Любили Лысю все подряд:
И продавцы и педагоги
С улыбкой мило говорят.
Какой забавненький ребенок,
Глаза добры, что мочи нет
А ходит, словно мамонтенок.
Скажите, сколько ему лет?
Пятнадцать?! Вы серьезно это?
Простите, мы не верим вам!
Ну максимум, что этим летом
В нужник он писать начал сам.
А во дворе подчас безумно
Его встречала детвора
И до темна там было  шумно…
Но  вот  в детсад идти пора.
В свои неполные шестнадцать
Лыся вписался в коллектив,
Хотел еще на год остаться,
Но к школе возраст подходил!
Окончил школу экстремально,
Год за пять, словно на войне.
Обучен был весьма реально,
И к ВУЗу стал готов вполне.

Проблемы с выбором учебы
Не создавалось никакой
Пошел в мед. вуз. Еще бы,
Врачам  обязан был собой!
Щас объясню. Ученых много
На нем работу защитило,
А во вторых скажу вам строго
На нем проверку проходило
Пол сотни разных препаратов:
От гриппа, свинки, и желтухи;
Вакцины, слали что из штатов
Против ужаснейшей краснухи,
Антибиотики, свинец, мышьяк,
А также радием поили,
Но от него бывал стояк
За что его и отменили.
Трудился Лыся для народа.
Так пусть же правда прогремит!!!
В стране чтоб не было уродов
Минздрав изъял талидамид .

Не знаю как и что случилось,
Но не смотря на жизни муть
У Лыси так все получилось,
Что понял мирозданья суть.
Открыл он дар гомеопата,
Экстрасенсорики полей.
И мог деньгу грести лопатой,
Спасая от беды людей.
Но плюнул на соблазны жизни,
Пошел в простые доктора.
Да, не легко служить Отчизне.
Да здравствуй Лыся, тра-ра-ра!!!!!


Послесловие к поэме. Хотя герой моего произведения и является чисто вымышленным персонажем, некой игрой безумного воображения, хочу выразить особую благодарность Лисенкову Артему Яковлевичу. Я говорю спасибо просто за то, что ОН есть. Спасибо его доброй, кристально чистой душе за то, что она терпит все мои, подчас извращенные, выходки. Спасибо его телу, кое вдохновляло меня при написании некоторых строк в первой и второй части поэмы.
Отдельная благодарность Синицыну Павлуше, за то что он волновал и теребил мое существо. Ты меня волнуешь, Павел!!!
Спасибо также моему любимому Малышу за неподдельный интерес к моему творчеству. Этот добрый человек наравне со мной проникся, я бы даже сказал пропитался мыслью о Лысе и был фанатически предан нашему общему делу, помогая тем самым творить и творить во благо мэтру современности…