Восьмая дочка Черномора

В районе мирового окияна
Жил редкий вид форели иль селедки.
Пониже талии – с хвостом и плавниками,
Повыше – с торсом полуобнаженной тетки.

И жили мирно, собирали жемчуг
Под предводительством седого черномора,
Влюблялись в рыбмужчин и рыбоженщин,
Круизы совершали за три моря.

У черномора было восемь дочек
Как и положено – хвостато-человечных.
Семь – были умными, имели ровный почерк,
Восьмой хотелось чувств больших и вечных.

Мечтал ребенок с ведьмой пообщаться.
Эх, взгреть бы ту авантюристку палкой.
Но в океане все – сплошь гуманисты.
Им, видите ли, бить ребёнка жалко.

Что ж, сами напросились, бедагоги.
Не ищется жених потенциальный.
И поведенье у Маринки никакое
И нрав ну очень стал асоциальным.

А на поверхности, в постройке типа «Замок»
Жил юный принц – романтик и мечтатель.
Любимец женщин и любитель моря,
Гомера баек пылкий почитатель.

Устроил как-то принц фуршет на море,
Но что-то не заладилось с погодой.
Народ то, спьяну как-то и не понял,
Как вдруг корабль лодкой стал подводной?!

Русалка на поверхности скучала
Завидуя людЯм на бригантине.
Но пропускали лишь по приглашеньям,
В вечерних платьях, а не в бурой тине.

Когда ко дну все шло во время шторма
Маринка думала, что так оно и надо,
Что люди в гости тянутся к Тритону,
А пузырьки?! Так то от лимонада.

Но и до дерева в сто пятый раз доходит,
Дошло и до русалки (в сто двадцатый),
Что если под водой бывают люди,
То им уже уж точно не до папы.

Утопленники все – народ угрюмый,
Расцветочки кораллово-зелёной.
Принц плавать не умел и был растяпой,
Русалка – дурой по уши влюбленной.

Рыбёшка как спасатель малибушный
Взяв коронованного отрока за уши,
Поднявшись на поверхность океана,
Доволокла наследника до суши.

Потом как Бонд из-за скалы следила,
Как две монашки уносили принца.
Вздохнув, Маринка поплыла до ведьмы,
Чтоб отстоять любви всеядный принцип.

Русалка, по-семейному Маринка,
Певицей оперной считалась в океане.
За ноги ведьме голос подарила
И обучение игре на барабане.

Но ведьма была хитрая старушка,
И в океане есть свои евреи,
Сказала: «Коль не женится до лета,
То выйдут ноги из употребленья».

Маринка стала миленькой девицей,
Ведь полурыбы тоже полулюди,
Но через месяц принц решил жениться
И обещал луну на синем блюде…

Однако, не русалке (о, коварный)
А из монастыря того принцессе,
Где он отлеживался после вечеринки,
Которая на дно пошла в процессе.

Маринке бы при этаком исходе,
Орать и выражаться нецензурно,
Но вот беда – нема она как рыбка,
Да и признаться было б некультурно,

Что чемпион по дайвингу девчушка,
И ей обязан принц своим спасеньем.
Да и вообще - сказать, что, мол, хвостата,
Ей инквизиция внушала опасенья.

Финал у сказки несколько печален.
Но мы не Андерсены, да и рыбку жалко.
Сестрички косы сдали на шиньоны
И новый хвостик вырос у русалки.

Принц свадьбу по традиции хорошей,
Решил играть на корабле и в море.
С погодой повезло. Жестокий автор
Не отомстил за рыбо-человечье горе.